Старик взял уголек и прикурил вновь набитую табаком трубку. Сергей подкинул в костер большую охапку хвороста. Огонь разом охватил сушняк и пыхнул жаром так сильно, что Очитуха отодвинулся от него подальше, а дремавший до этого Урюмкан, дико сверкнув глазами, отпрыгнул в сторону.
Совсем худая твоя голова, старик укоризненно глянул на Сергея. Разве всю тайгу согреешь? Дрова беречь надо. Да-а-а Прибежал на лай, смотрю, в кедраче собаки поставили амаку. Большой был амака и шибко злой. Хоть и снег уже, а не лег спать видно шатуном решил ходить. Есть закон у людей нашего рода: «Не трогай амаку, если он тебе зла не делает». Но я, однако, решил стрелять, слова начальника Петрова помнил, много мяса хотел добыть. Видно, худой патрон мне достался, ранил амаку. Другой раз стрелять не успел, амака под себя подмял. Когтями по голове провел, кожей глаза закрыл. Совсем бы задрал, однако, но Соболько не дал, насел на него, в горы прогнал.
Задумчиво глядя на пламя, Очитуха умолк. Где-то неподалеку ухнул филин. По вершинам деревьев пролетел порыв ветра, обдал Сергея пронизывающим холодом. Он поплотнее укутался в видавшую виды куртку, надвинул на лоб шапку.
Ну, а дальше-то что?
Дальше так было, старик откашлялся. Очухался маленько, снегом обтерся, голову тряпкой обмотал. Веревками себя обвязал, а другие концы привязал к собачьим шеям. Собольке говорил: «Тащи!» Сам память потерял. Сколько времени прошло не знаю. Ум вернулся на сопке лежу, а внизу наш лагерь. Кричу голоса нет. Тогда Соболько лаем людей позвал.
Да как же они тебя доволокли? Сергей недоверчиво смотрел на старика. Ни за дерево, ни за куст не зацепились. И потом вес. Это ж не на санях ехать, а по земле елозить
Сам, однако, не могу понять, недоуменно пожал тот плечами. Но думаю, снег помог по нему собакам было легче меня тащить. А может где и на ногах шел Совсем без памяти был. Начальник Петров радиом вертолет из города звал, с оттенком какой-то горделивой важности похвастался Очитуха. Прилетал бохтор Хенсицка, рот сшивал, кожу на голове на место натягивал. Засохла она уже, больно было Амака драл шибко хорошо, бохтор лечил шибко плохо эвенк тихонько засмеялся.
Охотился после этого на медведя или бросил?
Семерых еще, однако, уронил. Соболько пропал. Его хоронил, день думал, два думал, себе сказал: «Хватит!» Без Собольки амаку не возьмешь снова таежную прическу сделает. Потом старуха померла. Сюда, на Уря'х, пришел, на кордон, Очитуха кивнул в сторону темнеющих в ночи гор.
Ехал бы к людям
Как жить стану? Рев изюбря ночью не слышал, по следу днем не ходил, с охоты вечером не возвращался зачем день прожил? старик вопросительно развел руками. Тайга родился тайга и помирай, так думаю.
Сергей повернулся к огню другим боком и сказал:
Отец тебя в гости зовет. Ты как на это смотришь?
Съезжу, однако. Шибко охота повидаться с ним. На последний перевал жизнь пошла Вертолет будет лететь, к моему кордону сядет. Хороших пилотов знаю, отвезут к твоему отцу на Унго'.
Они сейчас не на Унго. По речке Эйнах золото ищут.
О-о-о Знаю Эйнах. Много раз мои ноги там ходили, найду, однако. А в город не поеду, так отцу скажи, не люблю я город Инга в поселок зовет, упрямым оленем делаюсь не иду.
Какая Инга? живо заинтересовался Сергей.
Моего младшего брата, Гурьяна, дочь, посуровел Очитуха. Ночью ехал, на тонкий лед попал. Сам утонул. Жена утонула. Олешки утонули. Инга осталась. Я вырастил. Многому научил, дочкой называю.
Большая она уже, Инга-то?
Совсем большая. И шибко бравая. Клубом в поселке заведует, в голосе Очитухи послышались горделивые нотки. А ты, значит, летать собрался? Это хорошо, так думаю.
Они умолкли, каждый задумавшись о своем, Очитуха первым нарушил молчание:
Снасть, однако, собираешься проверять?
Сергей не спеша встал, осторожно ступая, направился к берегу залива и оглянулся. Среди деревьев, в огромной ночи, одиноко и как-то беспомощно мерцал костер. Некоторое время Сергей стоял неподвижно, отыскивая глазами веху тальниковый прут, изогнутый дугой и воткнутый одним концом в дно, другим в берег к нему был привязан перемет. Река прибывала, и Сергею пришлось забрести в воду. Нагнувшись, он наощупь отыскал снасть, затаив дыхание, осторожно потянул. Нить задрожала, заходила из стороны в сторону, на отмели мощно забилась крупная рыбина. Сергей взял ее под жабры. Красавец таймень серебрился мелкой чешуей, переливающейся в тусклом отсвете луны. Сергей наживил свежих мальков и забросил перемет. Грузило звучно булькнуло, по воде разошлись круги.