Какой же для Горновицы жар самый приятный? осмелев, спросил Григорий.
Такой, какой сейчас жар спекания горшка, когда глина меняет свойства. Есть в этой жаркости некая услада. Я прихожу в такую среду, чтобы отдохнуть и набраться душевных сил. Вот и в твой горн зашла, думаю «не прогонишь»?
А ты красивая. Оставил Григорий вопрос Горновицы без ответа. Только красота у тебя особенная. Я даже не знаю, как сказать
Правильно заметил, мастер, улыбнулась девушка. Глаз у тебя хороший, верный глаз. У меня и не может быть вашей земной красоты. Я дочь огня, игрушечник. Мне многое ведомо о чём ты и представления не имеешь. Я знала хорошо твоего деда, славный был мастер. Только задолжал он мне. Обещал игрушку слепить, а не получилось. Может быть мне внук чего слепит памятное а? И с деда обещание снимет? лукаво заметила она. Что опешил? Испугался?
Есть малость От неожиданности Брякнул Григорий.
Ну, что ж ты, игрушечник! Смелее Слепишь меня такую а-а-а?.. какая я есть, или я тебе не люба, тебе более женская земная красота по нраву? И вдруг засмеялась. И смех этот звоном заполнил горновое пространство.
Не я что я ничего ты красивая проговорил Григорий, не зная, что сказать и как себя в этой ситуации вести.
Красивая, говоришь? Головкой покачала. Ой, ли?.. Не об этом думаешь игрушечник. Говоришь не то, потому, что мыслей своих боишься. И еле слышно спросила, Ведь любишь, правда? И, отвернувшись, добавила. Твоё дело, мастер, красоту людям являть, вот и являй, коль мило. Знай, Гриша, женская красота в мире на час земной. Моя же красота вечная Покуда существует огонь и моя красота существует. Я вечная, Гриша И игрушка твоя тоже вечная. Не надо удивляться. Игрушка создаётся по законам красоты из глины, из земли. Создаётся при помощи огня И вдруг опять засмеялась. А потом замолчала и говорит изучающе. Не слышал, значит, обо мне? А я всю жизнь тебя знаю и на свадьбе твоей была. Завидовала я твоей Устинье. Ой, как завидовала. Хотела даже сжечь её. Помнишь, как от оброненной свечи её платье огнём пошло.
Помню едва выговорил Григорий. Потушили, слава богу.
Ой, ли и девушка, покачав головкой, засмеялась. Не потушили бы Пожалела я её, а тем паче себя. И вдруг переменила тему разговора вопросом: Игрушку то больше всего на свете любишь?! Не скрывай. Так, Гриша, так. Жену так не любишь, Гриша, как игрушку. В крови она у тебя, в соке телесном. Жилы твои, как струны, ей музыку играют. Можешь мне ничего не говорить. Я знаю. Редкие такие игрушечники как ты. Избранным такой талант даётся.
Так, как же начал говорить Григорий и запнулся, потому, как при виде горновой красавицы сказать ничего не мог, мысли путались, а язык во рту превратился в настоящее полено и еле шевелился.
А я горячая, Гришуня, ой горячая проговорила она игриво. Собери всех женщин мира, а такой теплоты и неги не увидишь, как в моих объятиях. Я, Гриша, многое могу сделать для того, кто меня полюбит. Только полюбить надо так, чтоб душу мою огненную раскалить. Чтоб полюбивший смотрел на меня и не видел меня, как смотрит гончар на раскалённое в горне изделие и не видит его, ибо просвечивается насквозь раскалённая до бела глина. Дров для этого, Гриша, не надо. Чувство жарче любого огня. Ты уж мне поверь. Я из царства огня и огонь знаю. А хочешь, Гриша, я дам тебе глину такой крепости, что после обжига, её и обухом не разобьёшь?
Такого быть не может, сказал Григорий. Я все залежи вокруг на двадцать вёрст знаю.
Все, да не все, мастер. Пойди на озеро, что в Мурском лесу, в самой чаще находится, да и копни около корней вывернутого пня. Копни копни. Она вдруг отошла на средину горна и, сдвинув брови проговорила строго: Прощай, Гриша Только помни тот, кто меня хоть раз в жизни увидел, нет тому на земле человеческого счастья. Нет ему покоя. Не мил тому белый свет и веселье человеческое не в веселье уже. Тоска съест его душу и ко мне приведёт. И, вдруг, исчезла, растворилась в огненном тумане и сама стала огненным туманом.
Крепко задумался Григорий после этой встречи. Молчаливый стал, озабоченность с лица не сходит. Жена Устинья к нему и так и эдак, дескать, что произошло, почему смурной? А Григорий в ответ только молчит, ус кусает, в сторону глядит, да сына трёхлетку, Андрюшу рукой гладит и в маковку целует. Видит Устинья, что с мужем что-то неладное творится, а что не поймёт. А однажды Григорий засобирался, взял мешок, лопату и никому ничего не сказав, ушёл в направлении Мурского леса. Вернулся под вечер, зашёл в сарай да и вытряхнул содержимое мешка. В мешке оказалась глина. На вид такая же, как и другие глины в округе. Часть глины Григорий взял и водой затворил, для пробы. Затем из этой глины копилку слепил, высушил с другими игрушками, обжёг в горне.