Правда?
Конечно, я тебя когда-нибудь обманывал? Нагло? Надувал?
Сосед замялся с ответом папаша был беззастенчивым брехлом и пустобрехом, но врожденный такт и генетическое чувство вины перед любым начальством помешали Николаю озвучить свое мнение.
Вот видишь? Значит, нагло не обманывал. Не будь невежественным разгильдяем, а слушай меня. Бензин ваш, иудеи наши. Давай обмоем твою партийную кличку, папаша достал из верстака водочную бутылку, заткнутую бумажной пробкой, свернутой из пожелтевшей газеты «Правда». За победу над Злом и мировым империализмом не грех и выпить по капельке.
А ты что тут трешься? разлив по складным стаканам, которые всегда возил в бардачке, заметил меня родитель.
Хотел электролита взять, признался я. Для опытов.
Хрен тебе, а не электролит! показал внушительный кукиш. Он денег стоит. Ишь ты чего выдумал опыты, Менделеев малолетний. Сходи лучше, сальца стащи нам с Зигзагом шматочек из кубла.
В краже сала был большой риск. За сало мать могла и покалечить, если поймает. А то и убить.
Может, я принесу? сделал попытку ускользнуть Зигзаг. У меня сало хорошее, с прослойкой.
Сиди, Зигзаг, не дергайся. Гусена сходит и сопрет, пока Валька свою ущербную «Санта-Барбару» смотрит. Гусена, и тащи не жадничай, тащи кусок поувесистее, для хороших же людей надо, для борцов с преступностью, безродными космополитами, наперсточниками, разбойниками с большой дороги, мироедами, гешефтмахерами, сатанистами, мажорами, приспешниками, мормонами15, хиппанами и стилягами, ползучими буржуазными ренегатами и монархистами, наводнениями, пожарами, мором, гладом, чумой и прочими стихийными бедствиями и катастрофами!
Стиляг и хиппи мы били, обрадовался Малахай, когда я в армии служил. И про безродных космополитов замполит нам рассказывал.
Вот видишь, покровительственно похлопал его по плечу папаша, дело тебе уже знакомое, освоенное, не дашь промашку, не ударишь в грязь лицом как абы кто бы, будешь вести себя, как полагается крепкому профессионалу. Ну, за победу!
Они выпили.
Не переживай, Зигзаг. Мы будем бороться с преступностью, но при этом будем действовать решительно и профессионально, проявляя осторожность, будучи осторожными и мудрыми как змеи. Но чуткими, как луна, отражающаяся в черной воде старого пруда в графском парке. Без всякой тупой бронетанковой бравады и гнилого шовинизма и шапкозакидательства, что есть две стороны одной медали, обе мерзко-приторные. Но сильные духом, как сильные духом.
Ладно.
Мы с тобой останемся в народной памяти как красный командир Чапаев и его верный помощник и соратник Петька, как комиссар Каттани16 в «Спруте», как комиссар Жюв в «Фантомасе»17, как Сухов и Петруха в «Белом солнце пустыни»!
Восток дело тонкое, вспомнил сосед. А можно как товарищ Сухов и Верещагин?
Почему нет, широко махнул рукой захмелевший отец, для хорошего человека и Верещагина не жалко, бери! Главное, вовремя уйти с баркаса. Тем более, сам понимаешь, нам за державу обидно, посему и боремся с преступностью и грозим отсель шведу.
Мы и шведов будем бить? осторожно уточнил сосед.
Только так, кивнул папаша, будем бить шведов, как шведов под Полтавой. Я буду как Петр первый, а ты как мой верный Меньшиков, будешь воровать у меня веревки. Но это не важно, важно, что все будут благоговеть перед нами!
Про нас анекдоты будут рассказывать? смутился Малахай.
И анекдоты будут, и пьесы будут, и даже художественный фильм снимут, несло отца, в четырех сериях. Непременно в четырех. Представь, отец вскочил на ноги, вытянул руку вперед и закатил глаза, будто действительно прозревая наступившее будущее, какие перспективы: молоко льется рекой, поля цветут, комбайны носятся, солома соломится, сено сенится; сок березовый по весне хлещет струей, будто вода из пожарного брандспойта; куры несутся по пятку яиц в день. Лепота, картина маслом и всеобщая пейзанская пастораль и явная благодать с растворенным в воздусях полным благолепием. Практически палаты царские белокаменные, чертоги райские. Почти что на Марсе яблони цветут, почти Рио-де-Жанейро, почти коммунизм в отдельно взятой деревне. И корреспонденты роятся, как мухи над коровьим навозом. Даже иностранные прибудут взять у нас интервью. Лепота! И ты, такой в белых штанах и фуражке, мужественный, обветренный и загорелый, как штурман дальнего плавания.