Знаете, на всякую ерунду у меня времени нет!
Это недолго, двусмысленно буркнул он. Идем, я покажу тебе другую Москву.
Он взял Геру за руку. Его крупная ладонь оказалась сухой и горячей, как у сангвиника.
С ним было, о чем говорить. Тема погоды плавно перетекла в политические дебаты, которые закончились разговором о бродячих животных. Сошлись на том, что собак нельзя ни отстреливать, ни кастрировать. И уж тем более нельзя ставить на них опыты. Потому что в критической ситуации каждый может стать таким же бродячим отщепенцем.
Они купили билеты на колесо «Москва 850», чтобы минут через семь сесть в кабинку с открытым обзором подвесную конструкцию с несколькими сидениями, снабженными упором для ног и фиксатором для тела.
Чем выше они поднимались, тем сильнее хотелось вернуться обратно. Гера искренне пожалела, что поддалась на уговоры того, кто, в отличие от нее, зевал и лениво разглядывал выставочные павильоны. Наверное, в метро он специально говорил странные вещи, чтобы вызвать к себе интерес. Вот такие оригинальные «фортеля» иногда выделывают горожане, чтобы познакомиться с девушкой. Впрочем, в интернете она встречала и другие занимательные способы.
И все же Гере нравились глаза незнакомца темно-карие, невозмутимые, в которых душу не так-то просто увидеть. Нравилась брутальность мужского лица, несмотря на странное выражение; как будто их встреча ему неинтересна совсем, а ее присутствие лишь способ разрядить обстановку.
«Да он настоящий флегматик!» в течение часа Гера дважды изменила мнение о человеке.
Значит, вы так и не расскажете мне
Не нужно так громко, резко перебил он ее, они могут быть рядом. Лучше поднимемся выше.
Рядом? Они?
Она огляделась. И сразу же поняла, что «попала», как «попадает» турист, купивший билет не в то направление.
Ее визави не был ни флегматиком, ни сангвиником. Он просто душевно больной человек, и она стала его добровольной заложницей. Теперь остается одно не раздражать собеседника.
Если они узнают, кто мы на самом деле, случится беда. Ты же не хочешь, чтобы нас выследили?
Кого это вас? тихо спросила она.
Нас, лемургов.
«Лемургов», повторила она еле слышно, «полный абзац!».
Словечко новое для Геры, и она наивно решила, что возникло оно в среде столичных «мажоров». Действительно, звучало вполне естественно: «мажор» -«лемург». С определенным налетом маргинальной «совковости».
Можно еще раз, я не ослышалась? решила она уточнить.
Он не отреагировал на просьбу, обескуражив встречным вопросом:
У тебя ведь был контакт с лемургом?
Понятия не имею! опешила Гера.
Ты же с ним целовалась. Поэтому пахнешь так.
Как это так?
Как лемург.
Разговор затягивался. Гера разнервничалась, и ладони, которые отогревались в манжетах колючего свитера, за пару секунд окоченели. Раньше ей не приходилось сталкиваться с одержимыми. Кто знает, что от него ожидать? И как ей вести себя? Если разговор пойдет в том же ключе, она неправильно отреагирует, и это вызовет у безумного гнев. Нет, все же лучше не лезть на рожон и отмолчаться.
Эх, она отдала бы все деньги, лежащие в кошельке, чтобы исчезнуть отсюда. Но выйти из колеса обозрения на ходу равносильно самоубийству.
Вы уверены, что я, как и вы, лемург?
Не сомневаюсь. Хотя, если будешь меняться, можешь стать скамом сильной и хитрой особью.
Насколько сильной и хитрой?
В экстремальных условиях ты это поймешь.
Думаете, я буду меняться?
Лемург пожал плечами и равнодушно ответил:
Возможно. Мы не отслеживаем. У нас тоже бардак, как и везде. Да и времени прошло всего ничего. Года четыре, не больше.
На скулах лемурга заиграли упругие желваки, он сразу как-то изменился в лице. По напряжению, по внезапной его настороженности Гера поняла, что вот-вот случится нечто из ряда вон выходящее.
Кабинка прекратила набирать высоту и на максимальном подъеме на время зависла. Москва распростерлась по обе стороны от колеса впечатляющим панорамным видом. Останкинская телебашня, гостиница «Космос», монумент «Рабочий и колхозница», здания комплекса ВДНХ все известные с детства «приметы» Москвы просматривались как на ладони.