От работы на берегу, продуваемом холодным ветром с моря, я продрог до костей. Пришлось простоять минут десять или даже пятнадцать под горячим душем, прежде чем удалось согреться. Потом я снова оделся и вышел в салон.
Дефорж сидел в баре один и с хмурым видом читал письмо. Он до сих пор не переоделся; одеяло, которым он укрывался на борту вельбота, валялось у ножек высокого табурета так, словно он просто скинул его с плеча.
Я чуть помедлил при входе, но он увидел меня в зеркале за баром и крутанулся на своем табурете.
– Заходи, Джо!
– Значит, вы все-таки получили письмо? – проговорил я.
– Письмо? – Невидящим взглядом уставился он на меня.
– Письмо, которое вы ждали от Милта Голда.
– А, это... – Он взял листок, сложил его и сунул обратно в конверт. – Да, Илана привезла его с собой.
– Надеюсь, хорошие новости?
– Не совсем. Небольшая задержка в планах, вот и все. – Он положил конверт в карман и потянулся через стойку бара за бутылкой. – Скажи мне, Джо, сколько времени мы сможем здесь пробыть, прежде чем наступит зима, встанет береговой лед и все такое прочее?
– Вы имеете в виду район Диско?
– Нет, я говорю о побережье в целом.
– Все относительно, – пожал я плечами. – Год на год не приходится, климатические условия меняются, но вообще вы можете пробыть здесь до конца сентября.
– Да, но это дает мне еще шесть-семь недель! – с радостным удивлением воскликнул он. – Ты уверен?
– Более или менее. Все-таки я тут провожу уже третье лето. Август и сентябрь здесь лучшие месяцы в году. Самые высокие температуры, минимум проблем с паковым льдом и так далее.
– Ну, это просто прекрасно! Милт думает, что они должны успеть приехать сюда к концу сентября.
– А это означает, что до тех пор ваши кредиторы до вас не доберутся.
– О, они запоют совсем иначе, когда я снова начну работать и шекели снова посыпятся в мой карман! – Похоже, былая бодрость духа вернулась к нему. Во всяком случае, он встал, обошел стойку бара и налил себе еще одну порцию виски. – Ты улетаешь сегодня вечером, Джо?
Я кивнул.
– У меня нет выбора. На завтра у меня уже запланировано два чартерных рейса, а когда я вернусь, их может оказаться еще больше.
– Это очень плохо. Но ты останешься на обед?
– Не вижу причин отказываться.
– Годится. В таком случае я сначала рассчитаюсь с тобой, потом пойду приму душ и переоденусь. Сколько нынче я тебе должен?
– Семьсот пятьдесят, включая провизию.
Он открыл небольшой сейф, расположенный под стойкой бара, и вытащил простую черную коробку. Это была одна из его самых странных загадочных привычек – расплачиваться наличными за каждый баррель пего бы то ни было. Его финансовое положение могло быть сколь угодно дурно в любой точке земного шара, но на Гренландском побережье он никому не оставался должен ни цента. Открыв коробку, он вынул из нее толстую пачку банкнотов – на взгляд, в ней было не меньше нескольких тысяч долларов, и отсчитал восемь стодолларовых купюр.
– Держи, разберешься.
Я тщательно уложил деньги в бумажник. Дефорж убрал коробку на место. Как только он замкнул сейф и выпрямился, в дверном проеме салона показалась Илана Итэн.
Сначала я увидел ее отражение в зеркале бара. Да, на эту женщину обратили бы внимание в любой точке земного шара – от Канн до Беверли-Хиллз.
Она была в коротком облегающем золотистом платье с богатой вышивкой. Стоило оно, наверное, не меньше сотни гиней [7] . Подол заканчивался в добрых шести дюймах выше колена – писк лондонской моды в этом году. Черные до плеч волосы восхитительно контрастировали с остальным ансамблем.