Пока дядя Володя волновался, Витька опять сделал удач-ный ход.
-- Ну, Виктор!.. -- изумился дядя Володя.
Мать незаметно дернула Витьку за штанину -- уступи, мол. Витька протестующе дрыгнул ногой -- он вошел в азарт.
-- Так, Витенька... -- Дядя Володя думал, сморщившись. -- Ты так? А мы -- вот так!
Теперь Витька задумался.
-- Детей-то проведуете? -- расспрашивала мать.
-- Проведую. -- Дядя Володя закурил. -- Дети есть дети. Я детей люблю.
-- Жалеет сейчас небось?
-- Жена-то? Тайно, конечно, жалеет. У меня сейчас без вычетов на руки выходит сто двадцать. И все целенькие. Площадь -- тридцать восемь метров, обстановка... Сервант недавно купил за девяносто шесть рублей -- любо глядеть. Домой придешь -- сердце радуется. Включишь телевизор, постановку какую-нибудь посмотришь. Хочу еще софу ку-пить.
-- Ходите, -- сказал Витька.
Дядя Володя долго смотрел на фигуры, нахмурился, по-трогал в задумчивости свой большой, слегка подкрашенный нос.
-- Так, Витька... Ты так? А мы -- так! Шахович. Софы есть чешские... Раздвижные -- превосходные. Отпускные по-лучу, обязательно возьму. И шкуру медвежью закажу...
-- Сколько же шкура станет?
-- Шкура? Рублей двадцать пять. У меня племянник час-то в командировку в Сибирь ездит, закажу ему, он привезет.
-- А волчья хуже? -- спросил Витька.
-- Волчья вообще не идет для этого дела. Из волчьих дохи шьют. Мат, Витя.
Дождик перестал, за окном прояснилось. Воздух стал чистый и синий. Только далеко на горизонте громоздились темные тучи. Кое-где в домах зажглись огни.
Все трое некоторое время смотрели в окно, слушали глу-хие звуки улицы. Просторно и грустно было за окном.
-- Скоро зима, -- вздохнула мать.
-- Это уж -- как положено. У вас батареи не за... Хотя у вас же печное! Нет, у меня паровое. С пятнадцатого затопят. Ну, пошел. Пойду включу телевизор, постановку какую-нибудь посмотрю.
Дядя Володя надел у порога плащ, шляпу, взял портфель...
-- Ну, до свиданья.
-- До свиданья.
-- Виктор, а кубинский марш не умеешь?
-- Нет, -- сказал Витька.
-- Научись, сильная вещь. На вечера будут приглашать. Ну, до свиданья.
-- До свиданья.
Дядя Володя вышел.
Через две минуты он шея под окнами по тротуару, осто-рожно обшагивая отставшие доски, -- серьезный, сутулова-тый, положительный.
Мать и Витька проводили его взглядами... И долго мол-чали.
-- Так это что же, -- не скрывая изумления, заговорила мать, -- он так и будет ходить теперь? Чего же ходить-то?
-- Тоже ж... один кукует, -- сказал Витька. -- Вот и ходит. Гнать его в три шеи!
-- А?
-- Так и будет ходить. А чего ему?
Мать все никак не могла понять:
-- Нет, так чего же тогда ходить? Нечего и ходить тогда.
Витька о чем-то вдруг задумался.
Дня через два они с Юркой решали одну хитроумную за-дачу. Волновались, спорили.
Тут же, в избе, у порожка, старик Наум налаживал улей.
-- Если тут вот подпилить, он здесь наступит -- она толь-ко вон где сработает. Она же не достанет его. -- Так рассуж-дал умный Юрка.
-- Пошто не достанет?
-- А рычаг-то вот где! Вот -- нога наступила, а вот -- ры-чаг, а вот аж где голова.
-- Ну, а как?
-- Надо рычаг ближе... И под тротуаром маленько под-рыть...
-- Кого эт там пилить-то собираетесь? -- спросил старик.
-- Кто собирается? -- поспешно сказал Витька. -- Никто не собирается.
-- Пакостить чего-нибудь надумали?
-- Одно на уме! -- воскликнул Витька.
-- Это у вас одно на уме: где бы напакостить.
-- Дед, -- вступил Юрка, -- надо сперва доказать, потом уж говорить. Чего же зря-то говорить?
-- Да ну его, -- прошептал Витька. -- Я понял: надо доску короче выбрать. Эти, другие, все маленько с виду подпор-тить, а эту нарочно сверху подновить -- чтоб он на нее и на-ступил. Понял? Он наступит... Понял?
-- А вдруг другой кто-нибудь пойдет и наступит?
Витька об этом не подумал.
-- А знаешь как? Как ему выходить, я выскочу и незамет-но чурбак вытащу.