Должна я наконец и о себе подумать?..
И Нелли повесила трубку.
Тут я задумался. Все люди жестоки по-разному. Мужчины, например, грубят и лгут. Изворачиваются, как только могут. Однако даже самый жестокий мужчина не крикнет тебе: "Уходи! Между нами все кончено!.." Что касается женщин, то они произносят все это с легкостью и даже не без удовольствия: "Уходи! Ты мне противен! Не звони мне больше!.."
Сначала они плачут и рыдают. Потом заводят себе другого и кричат: "Уходи!"
Уходи! Да я такого и произнести не в состоянии...
Я взглянул на часы - половина одиннадцатого. Кинотеатры закрыты. Денег практически нет. Дело приближается к ночи.
Окна мои призывно светились. Белая тряпка отсутствовала. Зато хоть окончательно стемнело. Череп и кости на моей фуфайке перестали выделяться. Да и надпись утратила смысл.
Я снова позвонил домой. И звука еще не произнес, а жена мне твердо отвечает:
- Нет. - Нет в смысле - да? Габович у нас?
- Да, - слышу.
И думаю - что там у них происходит? Может, какой-то серьезный разговор? Или какое-то важное дело?
Даже чувство ревности во мне зашевелилось. Вешаю трубку. Звоню Рафаилу, который торгует недвижимостью. Благо живет Рафаил за углом.
- У тебя деньги, - спрашиваю, - есть?
- Допустим, нет. Зато есть виза, мастер-кард, америкэн экспресс... А что?
- Поедем куда-нибудь.
- В смысле?
- Я не знаю... В Канаду... Или в Бразилию...
- С удовольствием. - отвечает, - но у меня Рита больна. Может, через недельку?
- Через недельку, - говорю, - я уже, пожалуй, дома буду.
- А сейчас ты где?
- Гуляю.
- Ты выпил?
- Это мысль. Брось-ка мне в окошко долларов пятнадцать.
- Я же сказал - денег нет. Завтра будут.
- А до завтра мне под окнами бродить?
- Если хочешь, зайди.
- Лучше сделай мне одолжение. Позвони в "форест дайнер ". Предъяви свою визу. Скажи, чтоб выдали мне дринк. Точнее, два. А деньги я при случае верну.
Я зашел в "Форест дайнер". Опрокинул два бокала рома с пепси-колой. Выкурил сигарету и решительно направился к дому.
Был первый час ночи. Мое окно светилось ярко и гостеприимно. Кстати, свет в уборной был погашен. Может, Габович погасил?..
Я поднялся в лифте на шестой этаж. Достал свой ключ. Дверь отворилась. Габович стоял на пороге. Он был в пальто. Он что-то говорил, жестикулируя и стряхивая пепел. Завидев меня, расплылся в улыбке.
Моя жена сказала:
- Я ему тысячу раз говорила - снимите пальто. А он ни в какую.
- Я же на минутку, - сказал Габович, -. мне пора идти. Хотя теперь чего там... Сергей явился - можно поболтать...
Он снял пальто. Затем присел к столу и начал:
- Знаете ли вы, что у меня есть редкостные фотографии Ахматовой?
- Какие фотографии? - спрашиваю.
- Я же сказал - фотографии Ахматовой.
- Какого года?
- Что - какого года?
- Какого года фотографии?
- Ну, семьдесят четвертого. А может, семьдесят шестого. Я не помню.
- Задолго до этого она умерла.
- Ну и что? - спросил Габович.
- Как - ну и что? Так что же запечатлено на этих фотографиях?
- Какая разница? - миролюбиво вставила жена.
- Там запечатлен я, - сказал Габович, - там запечатлен я на могиле Ахматовой.
Когда он направился в уборную, моя жена шепнула:
- Веди себя прилично. Я тебя умоляю. И так все говорят, что у Довлатова совершенно невыносимый характер.