Я всерьез начал подумывать, не заняться ли мне разведением котов в коммерческих целях. Продавая их по курсу, установленному в этой деревне, я мог бы составить кругленькое состояние.
- Полюбуйтесь на работу вашей твари, - сердито сказала одна леди, к которой меня вызвали посреди обеда.
Я полюбовался. Передо мной лежал плюгавый, тощий котенок, которому, судя по его виду, на том свете было куда лучше, чем на этом. Если бы бедное создание принадлежало мне, я только поблагодарил бы Томаса-Генри, но некоторые люди не видят собственной пользы.
- Я бы этого кота не отдала бы и за пять фунтов, - сказала леди.
- Ну, в этом вопросе наши мнения расходятся, - ответил я, - я лично думаю, что с вашей стороны было бы неблагоразумно отказываться от такой суммы. Что касается меня, я за него больше шиллинга дать не намерен. Если вы полагаете, что вам выгоднее снести его в другое место, - пожалуйста.
- Он был настоящим христианином, этот кот, сказала леди.
- Я не беру мертвых христиан, - ответил я, - а если бы и брал, то не дал бы дольше шиллинга за подобный экземпляр. Вы можете считать его, чем вам угодно, - христианином или котом, но и в том и в другом случае больше шиллинга он не стоит.
В конце концов мы помирились на восемнадцати пенсах.
Меня также поражало количество соперников, которых Томас-Генри умудрялся отправлять на тот свет. Казалось, происходит форменное избиение котов.
Зайдя как-то вечером на кухню (я завел обыкновение ежедневно производить смотр очередной партии пострадавших), я обнаружил на столе, среди прочих, кота необычной пестрой расцветки.
- Этот кот стоит полсоверена, - заявил его владелец, который стоял тут же, угощаясь пивом.
Я взял животное со стола и осмотрел его.
- Его убил вчера ваш кот, - продолжал мужчина. - У него нет ни стыда ни совести.
- Мой кот убил его трижды, - ответил я. - В субботу он был убит как кот миссис Хеджер, в понедельник его хозяйкой оказалась миссис Мейерс. В понедельник у меня еще не было полной уверенности, но зародились кое-какие подозрения, и я взял его на заметку. Сейчас я его сразу признал. Послушайте-ка моего совета и закопайте его, пока он не распустил заразы. Мне нет дела до того, сколько у кошки жизней, я плачу только за одну.
Мы предоставили Томасу-Генри все возможности исправиться, но он становился день ото дня хуже, к прочим своим преступлениям он присоединил браконьерство и охоту на цыплят, и мне надоело расплачиваться за его грехи.
Я посоветовался с садовником, и он сказал, что и раньше встречался с такими случаями.
- Не знаете ли вы лекарства от этой болезни?
- Как сказать, сэр, - ответил садовник, - я слыхал, что иной раз помогает холодная ванна и хорошая порция кирпича.
- Попробуем дать ему дозу перед сном, - сказал я.
Садовник применил это средство, и с тех пор кончились все наши неприятности!
Бедный Томас-Генри! Его история служит примером того, что добродетель крепка, пока нет соблазна. Какой джентльмен собьется с пути истинного, пребывая в атмосфере Реформ-клуба! Мне было очень жаль Томаса-Генри, и с тех пор я потерял веру в благотворное воздействие природы.