Мостовые вечернего Лондона, по которым, громыхая деревянными колесами, нес ее экипаж, были пустынны. Зловещее цоканье конских копыт по булыжникам усиливало страх. Лишь увидев наконец вывеску таверны, Грейс вздохнула с облегчением и, сунув кучеру в руку монету, попросила его подождать немного возле входа в злачное заведение.
– Только не слишком задерживайтесь, мисс, – кивнув, сипло сказал он, обнажив гнилые зубы.
Грейс взглянула на его морщинистое серое лицо, обрамленное седой бородой, и торопливо ответила:
– Я мигом! Не тревожьтесь!
Моля Бога, чтобы извозчик дождался ее, она натянула капюшон на лоб и обошла вокруг таверны, чтобы войти в нее с черного хода, как ей было велено. Деревянная дверь поддалась с противным скрипом, из тускло освещенного помещения на Грейс пахнуло смрадом. Потолки комнаты были низкими и темными, в каменном закопченном очаге плясали оранжевые языки пламени. Лица мужчин, сидевших за ближайшим к ней столом, были суровыми. В дальнем углу комнаты Грейс увидела высокого, крупного человека в широкополой шляпе и шинели. Заметив ее, он встал и подал рукой знак подсесть за его стол.
Грейс сглотнула ком и, судорожно вздохнув, направилась к мужчине, провожаемая удивленными взглядами завсегдатаев, очевидно, не привыкших видеть в этом сомнительном заведении приличных молодых женщин.
– Привезли деньги? – бесцеремонно спросил у Грейс незнакомец, когда она села напротив него на стул.
– Вы уверены, что выполните мое поручение? – в свою очередь, спросила Грейс.
Он надменно вскинул подбородок, будто бы она оскорбила его своим недоверием, и хрипло произнес:
– Джек Моуди всегда держит слово! Ваше поручение будет исполнено, можете быть уверены.
Дрожащей рукой Грейс достала из сумки кошелек и передала его человеку, назвавшему себя Джеком Моуди. Он высыпал горсть золотых монет себе на ладонь и криво усмехнулся.
– Здесь вся названная вами сумма, – сказала Грейс, притворившись, что не слышит грязных шуток и вульгарного смеха сидящих за соседним столом бродяг и продажных девок, развлекающих их. От кислого запаха, исходящего от этой компании, у Грейс свело спазмом живот, а в горле запершило от табачного дыма и перегара. Впервые очутившись в увеселительном заведении столь низкого пошиба, Грейс мысленно зареклась впредь повторять подобные рискованные путешествия. Пока же она чувствовала себя так, словно попала в овчарню.
Пересчитав монеты, Джек Моуди ссыпал их обратно в кошелек и, удовлетворенно крякнув, встал и произнес:
– План действий готов. Как я уже вам сказал, все будет исполнено в лучшем виде. Завтра утром этот человек уже покинет пределы Лондона.
– Благодарю вас, – сказала Грейс.
Джек покачал мешочек с монетами на ладони и добавил:
– Иной благодарности, кроме как вот этой, мне не надо. А сейчас вам лучше покинуть этот притон, пока не возникли ненужные проблемы, мисс.
Грейс тотчас же встала из-за стола и покосилась на дверь.
– И держите рот на замке! – предупредил ее Джек. – Болтуны долго не живут.
Грейс почувствовала озноб и, кивнув собеседнику, ими которого она уже мысленно поклялась забыть, молча вышла из таверны через черный ход.
В темном переулке воняло тухлой рыбой. Ноги Грейс по щиколотки утопали в грязи. Подтянув подол платья, она ускорила шаг, с опаской оглядываясь по сторонам. Лишь увидев у входа в трактир наемный экипаж, Грейс вздохнула с облегчением.
Дремавший до ее появления кучер проснулся и погнал лошадей во весь опор в обратный путь. Однако Грейс казалось, что поездка домой тянется мучительно долго.
Пробираясь по садовой дорожке к черному входу, она то и дело поглядывала на окна гостиной, в которых все еще горел свет. Однако оркестр уже не играл.