Ди Феррею ужасно хотелось поставить паломницу на место, раскрыв высокое положение Исты, а заодно и свою должность, и отправить разговорчивую вдовушку своей дорогой, но Иста с интересом обнаружила, что Кария ее забавляет. Болтовня вдовы ее совсем не раздражала и не было желания ее останавливать.
Тем более что это никому не приносит вреда. Кария из Палмы перечисляла всех своих спутников, развлекая Исту запутанными перечислениями их общественного положения, мест рождения и святых целей. Если предмет обсуждения ехал достаточно далеко и не мог ничего слышать, паломница сдабривала свой рассказ бесплатными комментариями их манер и поведения. Помимо пожилого дедиката Сына Осени и его краснеющего отпрыска в отряд входили четверо членов гильдии ткачей, которые совершали паломничество, чтобы помолиться Отцу Зимы о благоприятном исходе судебной тяжбы; отец с лентами Матери Лета просил для дочери успешного разрешения от бремени; и отмеченная бело-голубой повязкой женщина молила Дочь Весны ниспослать ее дочери мужа. Худая дама в хорошо скроенных зеленых одеждах служителя Ордена Матери, имевшая при себе служанку и двух слуг, оказалась ни акушеркой, ни целительницей, а ревизором. Торговец вином ехал принести благодарность Отцу Зимы и выполнить обет за успешное возвращение своего каравана, едва не пропавшего прошлой зимой в заснеженных горах по дороге в Ибру.
Те паломники, что ехали поблизости, периодически выразительно закатывали глаза, потому что знали Карию уже не первый день и уже наслушались ее россказней. Единственным исключением был весьма тучный молодой человек в белом, правда забрызганном грязью, одеянии служителя Бастарда. Он ехал медленно, пристроив книгу между шеей своего грязного белого мула и собственным внушительным животом, и только тогда, когда нужно было перевернуть страницу, он поднимал голову, окидывал окружающих близоруким взглядом и рассеяно улыбался.
Вдова Кария взглянула на солнце, которое как раз достигло зенита:
– С нетерпением жду момента, когда мы наконец доберемся до Валенды. Там есть таверна, где можно хорошенько поесть и попробовать знаменитых жареных молочных поросят, – она причмокнула в предвкушении.
– Да, там есть такая таверна, кивнула Иста. За все годы пребывания в Валенде она ни разу там не побывала.
Ревизор Ордена Матери, одна из наиболее постоянных невольных слушательниц вдовы, неодобрительно скривила губы:
– Я до мяса даже не дотронусь, – заявила она. – Я дала обет, что на протяжении этого пути ни один кусок плоти не коснется моих губ.
Кария перегнулась через луку седла и прошептала Исте:
– Мне кажется, если бы она дала обет проглотить свою гордость вместо салата, это было бы более веской причиной для паломничества.
Посмеиваясь, она снова выпрямилась; служительница Матери вздохнула и сделала вид, что не расслышала.
Торговец с черно-серой повязкой на рукаве возвел глаза к небу и, ни к кому не обращаясь, произнес:
– Богам ни к чему пустая болтовня. Следует проводить время с пользой, беседуя о высших материях, дабы подготовить наши умы к молитве, а не желудки – к обеду.
Кария бросила на него косой взгляд:
– Или кое-что пониже – для развлечений получше? И вы носите на рукаве цвета Отца! Как вам не стыдно!
Торговец вскинулся:
– Тот бог, которому я собираюсь – или вынужден – молиться,такими вопросами не занимается, уверяю вас, мадам!
Служитель Бастарда отвлекся от книги и примиряюще заметил:
– Боги распоряжаются всеми частями нашего тела, от головы до пальцев ног. Бог есть для всех, даже для каждой части тела.
– Увашего бога определенно низкие вкусы, – заносчиво ответил торговец.
– Боги не оставят никого, чье сердце открыто Святому Семейству. Даже самых высокомерных, – служитель кивнул торговцу.