Конечно же, в таком богозабытом углу ни о какой типографии в те времена и речи быть не могло. Ближайшей из провинциальных печатен, если мерить по расстоянию, была ярославская. Но такие подмены встречались. Хотя первый цензурный устав и был принят в России в 1804 году, но чертей дразнить и до сего счастливого года хотелось не всякому храбрецу. В конце-то концов, книгу могли напечатать в Москве, или на Юге, или, как поэт-метроман Струйский, в какой-нибудь безвестной Рузаевке. Чтобы шишки, если начнут трясти, посыпались на луковки и на крыши городишки, что понежальче. Потому и поставили при наборе никому неизвестный город — из хитрости и для скрытности.
И все-таки в любой сказке нужно искать намек. И начать он решил отсюда, с «фальшивого» места издания, чтобы с покоем на сердце поставить на месте крест.
3
Князь собрался встать и идти, когда улицу за окном затемнило набежавшее облако. С улицы запросился ветер, стал тереться боком о раму и, тоненько подвывая, погромыхивать оконным стеклом. На столе задрожал стакан. Повариха, стоявшая на раздаче, высунула из бойницы колпак и шумно втянула воздух. Князь спиной почувствовал холодок. Когда он встал и двинулся к двери, пыльный столовский кот, тихо дремавший на подоконнике, ожил и встрепенулся. Шерсть на нем встала дыбом, его подбросило как ужаленного, и, сшибая неубранную посуду, кот бросился по столам наутек. Рассыпавшись черной ракетой, он влетел в кухонное окно и где-то там успокоился.
— Рупь с тебя, оглашенный, — заорала на кота повариха.
Князь схватился за ручку двери, но та выскочила из руки, и перед ним на пороге выросла человеческая фигура. Князь не успел отступить. По ногам что-то больно ударило. Огромный пятнистый пес протиснулся, оттесняя в сторону, и, грозно рыкнув на Князя, оскалил мокрую пасть.
— Не привык уступать, боярин? — сказал человек, входя. — Фу, псина! К ноге! Боярин тебя не тронет.
Князь перевел дух.
— Павловна, нам борща. Со дна набирай, погуще. И собачке моей костей.
Человек прошел в помещение, не отрывая от Князя глаз. Князь сделал шаг, чтобы выйти, пес рванулся к нему, но, обежав вокруг ног, не тронул, а лег у двери.
— Сторож, — усмехнулся вошедший. Черный кожаный плащ блестел на нем, как железный.
— Давненько столичного духа не нюхивали. — Он вытащил из карманов руки — две красные костистые пятерни, — и растер их, словно с мороза. — Москва или Питер, боярин?
— Петербург.
— Значит, боярин, наше маслице приехали кушать? Оголодали, небось, в своем Петербурге? Павловна! Новость слыхала? Питерские объедалы приехали.
Пес лежал на пороге. Князь смотрел то на пса, то на человека в плаще. Тот молча раскачивался на каблуках, и по лоснящейся коже плаща сновали, словно живые, синие электрические пауки.
— Константин Афанасьевич, — крикнула ему повариха. — Как там мой холодильник?
— Что? — Человек рассеянно обернулся. Повариха открыла прилавок и вынесла в зал заставленный широкий поднос. Человек кивнул: — Будет тебе холодильник.
— Ох! — Повариха опустила поднос на стол. Груда темных костей лежала между тарелок.
Человек в кожаном облизнулся.
— Ты шестая на очереди. Идешь в списке сразу после начальника штаба ГО товарища Петроченки.
Князь все ждал, когда же он отведет собаку. Пес лежал, как колода, только лиловый язык дрожал на острых клыках. Человек в плаще уже ел, ссутулившись над глубокой тарелкой. Прямо руками, без остановки, он выхватывал из густоты мокрые большие куски, пропихивал их до самого горла и тут же выдергивал руку, чтобы не откусить кисть.
— Собака! — окликнул он наконец пса. Собака раскрыла пасть, и кость, перелетев над столами, хрустнула на железных зубах.
— Павловна, отнеси.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...