Через еще пару дней отпустили на небольшую прогулку и арахнида, но теперь за нами по пятам ходили двое рабочих и пятеро воинов, похожих на колючих крабов.
Интереса ради я уговорила одного из них покатать меня на спине.
Развлечение, конечно, занятное, но экстремальное. Когда под тобой со скоростью гепарда несется что-то большое и колючее, в голове есть только одна мысль не свалиться и не быть затоптанной этой машиной для убийства.
Да и после того, как спустилась на землю, я была схвачена в крепкие объятия Сэпия, а военным, если нет угрозы моей жизни, было запрещено меня катать.
Мы еще раз спустились к подземному озеру, и нам с арахнидом разрешили немного поплавать.
Правда, потом нас буквально замучили проверками самочувствия. А через неделю после этого похода мы с арахнидом сбежали от наших надзирателей и выбрались на поверхность.
Я и забыла, как зелен и прекрасен этот мир! Мы взяли с собой покрывало для меня и большую корзинку с закусками и провели потрясающий день, наполненный солнцем, зноем, пением птиц и Сэпием.
Правда, когда мы вернулись, то целый час выслушивали лекцию о нашей безответственности, но это нам настроения не испортило.
Мой возлюбленный был теперь как бы беременным от меня, и я от этого чувствовала себя странно: с одной стороны, меня распирала гордость, что большой и сильный арахнид ждет от меня детей, или, как он называет, гнездо, а с другой мысль о беременном мужчине меня немного смешила.
Однако Сэпий теперь себя часто вел как настоящая будущая мать то хандрил по непонятной причине, и мне приходилось всеми силами его веселить и отвлекать от мрачных мыслей, то страдал вкусовыми извращениями, но тут уж мы с гнездом всячески потакали его капризам.
Прошло уже полгода со дня единения, но внешне Сэпий никак не изменился. Однако это было временно.
Он говорил, что паучье брюшко будет очень большим, и ближе к финалу нашего ожидания он, скорее всего, не сможет передвигаться, поэтому сейчас мы старались получить от этой жизни все.
Все, кроме возможности быть по-настоящему вместе.
Наши объятия становились все более частыми и продолжительными, и каждый раз я уговаривала себя не переходить границы дозволенного, а так хотелось изучить каждый сантиметр тела любимого мной мужчины ну, по крайней мере, человеческой его части.
Сэпий это понимал и утешал меня, как неразумного ребенка, который собрался выходить замуж за взрослого дядю.
Хотя, наверное, я была для арахнида почти ребенком. Он точно не помнил даты своего рождения, но, с его слов, ему было более трехсот пятидесяти лет.
Сегодня арахнид обещал мне показать гнездо, из которого он появился.
Оказывается, гнездовые рождают не паучков, а большую неразумную живую субстанцию, в которой живут зародыши будущего гнезда. Сразу после появления гнезда появляются гнездовые арахниды они первые.
Потом, по мере необходимости и созревания, появляются другие паучки. И так длится примерно лет триста, а когда последний паучок появляется на свет, приходит время гнездовому найти аллаиду и дать жизнь новому гнезду.
Арахниды никогда не плодятся бесконтрольно и количество гнездовых могут регулировать сами в зависимости от популяции инсектоидов, которыми они питаются.
Сэпий, а что будет с твоим гнездом, когда появится новое? решила уточнить я.
Ничего, гнездо будет живым, пока жив хотя бы один арахнид, появившийся из него, и умрет вместе с ним. Этот источник жизни является нашим коллективным разумом. Оно само не имеет никаких мыслей и эмоций, но с помощью него мы чувствуем друг друга, пояснил мне Сэпий и взял на руки.
Мы, в сопровождении наших бессменных нянек, отправились по длинным подземным переходам, снова петляя в лабиринте ходов, пока не пришли в большой, хорошо освещенный грот.
Под сводом пещеры, подвешенные на тонкой, но прочной паутине, мерцали сотни осветительных шариков, отчего создавалось ощущение солнечного дня. В этом месте было сухо, тепло и пахло свежей зеленью и цветами, которые цвели на узорных клумбах.
В центре подземного зала лежал большой камень с трещиной по центру, из которой неведомым мне способом бил настоящий ключ, стекая по камню небольшим водопадом.
Я засмотрелась на красоту этого места и не сразу заметила лежащее в окружении цветов нечто.
Оно было живое, о чем свидетельствовал пульс, мерно колышущий это светлое прозрачное тело.
Гнездо переливалось разными цветами; даже не знаю, с чем это сравнить, может, с масляной пленкой поверх колышущейся воды. На что оно было похоже? На большую личинку или гусеницу, только светлую и почти прозрачную.