Это ты про астрологов-астрОномов? перебила его Марина.
Она развлекалась, возводя препятствия темно-пепельному жучку, очень похожему на скарабея, но раз в пять мельче, вышедшему на променад по пляжным барханчикам. Он ловко перебирал лапками, которым был совершенно нипочём сыпучий, мельчайших песчинок песок, и упрямо не хотел сворачивать с намеченного пути.
Отпусти тифона, сказал Артём, наблюдая за игрой Марины с насекомым.
Кого? спросила Марина, отрывая взгляд от жука.
Тифон, повторил Артём. Скарабей-тифон так его зовут О, сбежал!..
Жучку хватило того времени, на которое красавица отвлеклась от него, чтобы задать стрекача и оказаться вне досягаемости протянутой руки. Вставать, чтобы гоняться за ним, никому не хотелось от слова «совсем».
Тифон быстро вскарабкался на один бархан, спустился с него, вкарабкался на другой, спустился и с этого и Исчез. Зарылся, по всей вероятности, в песок.
Я хотела, чтобы он взлетел, деланно надула губки Марина. Где он? Она окинула взглядом место, где исчез жук. Закопался, вместо того, чтобы устремиться вверх. Фу, какая приземлённость.
Нашла о чём печалиться, не поддержал её разочарования Артём. Сколько карьер нынче закапывают
Карьер? переспросила Марина, устремляя на него взгляд своих ясных, небесно-голубых глаз. Это такая ямина?
Вот именно, что ямина, подтвердил Артём, которая сейчас наполняется тьмой-тьмущей монографий, диссертаций и научных трудов, посвящённых астрономии и астрофизике, превратившихся в макулатурную труху, чтобы быть благополучно зарытыми в землю. Это почище пресловутого таланта, который когда-то зарыли. Куда теперь девать знания, полученные за столетия астрономических наблюдений, не говоря уже о данных, полученных с исследовательских аппаратов, что работали на Венере и Марсе? Похоронить в архиве? Это распад связи времён. Это словно Цинь Шихуанди воскрес
Ну, Цинь Шихуанди похоронил заживо носителей знаний, а нынче ситуация несколько другая, возразила Марина, проявляя историческую осведомлённость. Сейчас хоронят знания при их живых носителях. Такое случалось. Колумб открыл Америку, и тогда тоже рухнула привычная картина мира, а Магеллан окончательно подтвердил это крушение своим плаванием. Но всё же наладилось, и связь времён восстановилась, несмотря даже на то, что за экватором открылись новые, доселе неведомые тогдашним астрологам звёзды. Звёзды!.. Нынешние, думаю, тоже разберутся с новыми домами, ретроградностями и аспектами с рецепциями И новые диссертации с монографиями напишут. Всего-то две планеты с орбит сошли
Артём, не найдя что сказать в ответ, с удивлением воззрился на неё.
«Что же она подразумевает под словом новые? подумал он. Астрономов или диссертации с монографиями?»
Пляж постепенно наполнялся разноязыкими отдыхающими. Рядом расположилась компания молодых людей, которые стали громко общаться на каком-то славянском языке, совершенно непонятном, но в их речи, тем не менее, мелькали знакомые слова, из которых наиболее частым было «час».
Это были никак не поляки, которых ни с кем не спутаешь. Выяснять же напрямую кто они такие ни Артём, ни Марина желанием не горели и развлекались тем, что всякий раз, сталкиваясь с ними, пытались отгадать кто же они такие. Словаки? Словенцы? Чехи? Хорваты?
Загадка так и оставалась загадкой. Да и разгадывать её со временем наскучило.
Вот и сейчас в астрономии внутренних планет творится что-то такое, кивнул на поглощённых беседой славян Артём.
То есть? подняла брови Марина.
Вроде бы всё знакомо, но ничего, кроме отдельных фактов, не ясно.
Языки нужно учить, а для этого нужно время, метафорично ответила молодая женщина.
Марсианский и венерианский усмехнулся Артём. В новейших вариациях
До их слуха снова донеслось слово «час».
Артём вдруг вспомнил, что в белорусском и украинских языках слово «час» означает «время».
«Что же они так часто время поминают? подумал он. Не на безумном же они чаепитии у Шляпника»
Из этих мыслей его вырвала Марина, вскочившая с лежака. Она схватила Артёма за руку и потащила снова купаться.
Время незаметно подобралось к ужину.
«Всё включено» с официантами, подносившими по требованию горячительные напитки по обстановке почти смахивало на ресторан, если бы не фривольно-пляжные одеяния рассаживающихся за столы постояльцев отеля.