Труды инженера-конструктора и руководителя высших эшелонов государственных российских железных дорог Дмитрия Ивановича Журавского (умер в 1891 г.) были направлены на выделение специфики предмета труда администратора по сравнению с деятельностью техника. Журавский представил «идею хорошего администратора», которая может быть интерпретирована нами как модель эргатических функций (компетенций и компетентностей) администратора высшего уровня [6; 7]. Так, Журавский отмечал, что для администратора важно уметь распоряжаться действиями других людей («живых орудий»). Если техник, инженер-конструктор может успешно выполнять свою работу, имея «дурной характер и недостатки нравственности», то для администратора указанные недостатки («обидчивость, раздражительность» и пр.) сравниваются автором с недостатками машин, «от которых происходит стук, скорое расстройство частей и потеря сил. Они также и еще более вредны в высшем администраторе, потому что охлаждают деятельность подчиненных ему живых орудий предприятия и приводят к трате сил и времени как подчиненных, так и самого администратора» [6, с. 163]. Администратор не должен, по мнению Журавского, стремиться к «самоличной деятельности», «увлекаться деталями», ему важно «видеть дело в перспективе»; «умный администратор, очищенный от личного самолюбия, не будет даже заявлять прямо своих идей, но постарается навести на них своих подчиненных, с тем чтобы они приняли его идеи как свои собственные, полюбили их и тем успешнее приложили их на пользу предприятия» [там же, с. 164]. Администратору важно обладать особой проницательностью, а именно уметь выбирать хороших деятелей, угадывать их деловые качества. Журавский подчеркивал, что администратор должен воодушевлять подчиненных работать с интересом и уметь контролировать их труд, что сложнее, чем контроль за машинами [там же]. В работе 1875 г. Журавский представил, по сути, модель функций идеального главного администратора предприятия, сформулировал показатели их качественного выполнения. Это было сделано в целях формирования содержания программ обучения студентов (будущих инженеров и организаторов производства). Подбор умелых администраторов рекомендовалось производить на основе оценки их прежнего профессионального опыта (руководства группой работников в должности «десятника» и пр.) [7]. Итак, аналоги социальной психологии труда можно найти в работах отечественных дореволюционных специалистов-практиков (инженеров-организаторов производства, фабричных ревизоров, фабричных врачей и врачей-гигиенистов, военных деятелей). Специалисты-практики ставили задачи, требовавшие, наряду с привлечением других наук, использования научно-психологических знаний о групповых формах труда, о производственных межчеловеческих отношениях. Как правило, в этих работах не было обращения к относительно завершенным научным теориям (и не было самих теорий такого рода) скорее, формировалось поле применения результатов для будущих научно-практических дисциплин.
Военное дело
После военной реформы 1874 г., сократившей сроки службы с 25 до 6 лет, требовалось пересмотреть основы подготовки бойцов, так как многие из них были неграмотными, в то время как военная техника становилась все более сложной. По данным Е. А. Будиловой, в наследии военных деятелей дореволюционной России указанного периода можно встретить более 120 публикаций, посвященных социально-психологическим феноменам, закономерностям, проблемам управления военнослужащими в условиях боевых действий [4]. Особенно много публикаций появилось после Русско-японской войны, в ситуации снижения дисциплины в армии в годы Первой русской революции. Требовалось усовершенствовать методы идеологического воздействия на личный состав, обострились проблемы руководства войсками. Требовалось изучать воинский коллектив, воинскую (совместную, как правило) деятельность, особенности взаимовлияния военнослужащих в ситуации паники, опасности для жизни, особенности психических состояний людей в бою, возможности внушения. К данным коллективной психологии обращались военные деятели: Н. Н. Головин, М. И. Драгомиров, А. Зыков, П. И. Изместьев, А. С. Резанов, Н. А. Ухач-Огорович, К. Штрейтерфельд, военврач Г. Е. Шумков и др. [цит. по: 4]. В целом, опираясь на анализ, проведенный Е. А. Будиловой, можно утверждать, что в работах по изучению и оптимизации совместной деятельности военнослужащих (а другими словами, в отечественной военной психологии), несомненно, коренятся истоки и исторические аналоги современной социальной психологии труда, психологии управления и организационной психологии.