Я возьму тебя с собой при условии, что ты ничего не станешь трогать и к столу без моего разрешения не подойдешь, строго сказал он. Но если подозрения верны, у тебя будет шанс увидеть то, что уже больше полувека не видел ни один врач.
Я сделаю все, как ты скажешь, охотно согласилась Амара. Все-все!
Если что выгоню, заранее предупредил Антракс, открывая дверь подвала.
Амара на это ничего говорить не стала, но на всякий случай убрала руки за спину, чтобы уж наверняка ничего не трогать.
Ее с самых малых лет тянуло к отцовской работе. Сначала она бегала вокруг мамы, когда та ждала третьего ребенка и все пыталась понять, что именно папа слушает у мамы в животике.
Ей было всего три годика, она забиралась на кровать, брала у отца трубку, прижимала ее к животу сбоку, прикладывала ухо и заявляла, что он делает «буль». Мама умилялась, а отец смеялся, но потом рассказывал, что буль делают все животики, а у мамы в животике живет братик или сестричка и через трубочку можно услышать, как бьется его сердце.
Почему тогда мама гладила ее по голове, а потом злилась, узнав, что Амара ходит в больницу, девочка не понимала. Она просто хотела знать ответы на интересные ей вопросы. Например, почему одни люди худые, а другие толстые? Почему одни живут мало, а другие много? А еще, самое главное, как вылечить младшего брата?
Я не знаю, отвечал ей Антракс на последний вопрос с огромным сожалением. Увы, но я правда не знаю.
Зато на остальные вопросы у него были ответы, только чаще всего он их не выдавал.
Чтобы понять ответ, надо очень много знать, говорил он.
Так научи!
Он и учил, а ей это нравилось. Ей было интересно работать с пробирками, наблюдать, как сухие травы превращаются сначала в густые полужидкие порошки, затем в округлые пластины. Ей нравилось наблюдать, как на месте раны постепенно появлялся рубец, и еще больше ей нравилось снимать самой швы.
Слушать при этом, как родители ссорятся из-за ее учебы, ей не нравилось. Всякий раз, когда мама ругалась, Амара боялась, что отец запретит ей приходить в больницу, но он всегда действовал так, будто ничего не произошло.
Я начал учиться в восемь лет это очень поздно для настоящего врача, говорил он. Лен-Фень начала много раньше, и медицина стала частью ее естества.
Ничего дурного в интересе дочери Антракс не видел и, спускаясь в подвал, совершенно не волновался о том, что на секционном столе мокрым покрывалом было прикрыто обнаженное тело мужчины, а не женщины.
Надень маску, только сначала намочи и пока постой в стороне, велел ей Антракс, а сам снял кожаную маску с лица.
Держи, вдруг сказала ему дочь, протягивая мокрую тканевую маску. Она, как всегда, решила сначала позаботиться об отце.
Спасибо, но все же, лучше больше ничего не делай, мягко попросил Антракс, принимая маску.
Когда-то он боялся показывать людям свое лицо. Страшные шрамы от ожогов изуродовали правую половину его лица. Бледный треугольник пересаженной кожи на щеке давно выглядел так, словно вот-вот начнет гнить, но ничего подобного с ним, к счастью, не происходило. Дыру в щеке в нынешнем возрасте он бы не пережил, а так закрывал все маской, оставляя разве что глаз с обожженным веком, собрал волосы на макушке и связал их завязками маски в подобие хвоста. Он всегда обещает себе их обрезать до тех пор, пока хвост на макушке не станет почти неприлично длинным. Видимо, глядя на него, Конор, спустившийся следом в подвал, и вовсе перестал их стричь и теперь просто перевязывал маску поверх завязанного хвоста.
Извините, что опаздываю, проговорил он спешно. Я предупредил его людей, чтобы не ходили по городу, пригрозил им вами, ничего?
Правильно сделал, согласился Антракс, надевая широкие кожаные перчатки, закрывающие половину предплечья. Ты знаешь, как работать с такими телами?
Я читал, но давно, не уверен, что все помню, виновато признался Конор.
Я тоже читал давно, значит будем вспоминать вдвоем.
Втроем, заявила женщина, спускающаяся к ним.
А я не могу помочь? тихо спросила Амара. Я ведь могу взять записи Фу-Диена и читать, что именно нужно делать.
Антракс, сразу видно твои гены, хохотнула женщина.
Леня, тогда сходи за книгой.
Лен-Фень или Леня, как ее называл Антракс, считая скорее кем-то вроде брата женского пола, чем другом, лучше всех знала все книги, написанные их наставником величайшим врачом своей эпохи Фу-Диеном. Она была его внучкой, пусть и названной. Фу-Диен вырастил ее как родную и никто не сомневался в родстве их духа, даже она сама. Потому кивнула и тут же выбежала обратно.