- Не сочтите за подковырку, - спросил Милованов, - почему вы Торий?- Мои родители - химики, - сухо объяснил Грачёв, - и в знак уважения к Периодической таблице элементов выбрали мне имя по ней.- Значит, вы вполне могли бы стать Азотом или Алюминием? - пошутила мама. Грачёв ничего не ответил.
5
Мы с Кышем смотрели в окно на огромные зелёные волны гор по обеим сторонам шоссе.Неожиданно шофёр затормозил, съехал на обочину, а Василий Васильевич вышел из машины, подошёл к серому камню с красной наискосок полосой, постоял около него, наверно, целую минуту, и мы снова поехали.- Что это за камень, у которого он стоял? - спросил я у мамы.- Памятник крымским партизанам, - сказала мама.Всю дорогу Василий Васильевич больше ни с кем не разговаривал. Остальные беседовали о всякой всячине и спорили, а я ждал, когда покажется море.С высоты оно было совсем не таким, каким я его себе представлял. Просто далеко под нами до горизонта тянулась голубая, в белой туманной дымке пустыня. И на ней нельзя было заметить барашков волн, а над ними кричащих чаек. Когда мы подъезжали к Гурзуфу, папа показал мне гору Аю-Даг, похожую на медведя, пьющего воду, и объяснил, что у подножия этой горы находится "Артек" - самый лучший в мире пионерский лагерь.Мы проезжали через Гурзуф.Федя Ёшкин всё время высовывал голову из окошка и повторял:- Ну сила!.. Ну красотища!..Милованов вдруг попросил шофёра остановиться около каменного дома. Выйдя из машины, он, сложив руки на груди, посмотрел вдаль.Посмотрев вдаль, он снова сел в машину, и мы поехали дальше.Кыша, наверно, укачало. Он дремал у меня на коленях. Мне было страшней, чем в самолёте, особенно на поворотах, и я один раз ахнул, а шофёр сказал:- Это ерунда. На старой дороге виражи покруче. Потом я тоже задремал, проспал Ялту и проснулся, когда машина вдруг остановилась. А остановили её двое мальчишек и одна девчонка. Она сказала, когда Василий Васильевич открыл дверцу:- Здравствуйте! Мы пионерский патруль. А вы приезжие?- Да. Кроме водителя, - ответил Василий Васильевич.- Добро пожаловать в Крым! - сказала девчонка. - Очень просим вас не жечь в лесу костры, не вырезать своих имён на стволах деревьев, не сорить в парках и на пляжах, любить и уважать домашних животных. Извините! Всего хорошего.- Счастливо отдыхать! - сказал один из мальчишек. На груди у него был настоящий бинокль, и в руке он вертел настоящий свисток.Я подумал, что это интересное дело - останавливать машины, ловить поджигателей лесов, смотреть в бинокль с такой верхотуры на море, и попросил ребят:- Примите нас к себе в патруль. Мы с Кышем умеем разоблачать и ловить преступников!- Ловить! Ха-ха-ха!- Разоблачать! Ха-ха-ха!- Сыщики! Ха-ха-ха!Все трое покатывались от хохота, показывая на меня пальцами, пока Кыш не зарычал и не залаял. Шофёр в это время проверил уровень масла в моторе.- Скучно тебе здесь не будет. На пляжах полно ребят. Найдёшь друзей, не волнуйся, - сказала мама. И мы поехали дальше...- Алупка! - вдруг сказал папа. - Я не был здесь десять лет! Вон дворец... парк... кино... Хаос...Сверху да ещё на ходу я не смог различить ни дворца, ни парка и не заметил никакого хаоса. Наоборот, везде, куда ни посмотришь, был виден порядок и везде гуляли люди. И чувствовалось, что они не спешат на работу, никуда не опаздывают, а просто отдыхают.Наша машина остановилась около каменных ворот, прямо у белокаменного льва. Я вылез, подошёл к нему, погладил по гриве и прочитал на лапе, на которую лев положил свою громадную голову, корявые буквы: "Нет в жизни счастья. Вася".Потом я подошёл к машине и услышал, как Торий говорил Василию Васильевичу:- Благодарю. Сколько я должен за проезд?- Вы ничего не должны. Спрячьте, пожалуйста, деньги, - ответил тот и сказал папе, маме, Милованову, Феде, мне и Кышу: - Вы тоже не беспокойтесь... Иван Иванович! Пожалуйста, добросьте Ирину Дмитриевну, парня и пса до их дома.