Сомневаясь в этом, Джоли постепенно свыкалась с мыслью, что его заблуждение искренно.
– И что же вы от меня намерены получить?
– Твою любовь.
На ее лице изобразилось отчаяние:
– Я не смею отказать вам, Пэрри.
– Я ведь сказал «любовь»! Мне хочется, чтобы ты меня полюбила.
– Я вас боюсь, – призналась девушка. – Этого достаточно?
– Нет. Ты должна узнать и полюбить меня.
Джоли слегка развела руками:
– Но ведь вы обещали, что после этой ночи никогда больше не вызовете меня.
– Все верно. Ты придешь, только если сама захочешь.
– Если Колдун захочет.
– Нет! Только добровольно.
– Я вас не понимаю…
Поднявшись, Пэрри достал лист бумаги – одну из полезных вещиц, которыми снабжал его отец. Затем взял угольный карандаш и принялся его затачивать, не сводя с Джоли пристального взгляда.
– Кроме всего прочего, меня учили искусству убеждать, – объяснил он. – Сейчас моя задача – убедить тебя. Если я с ней не справлюсь, значит, я провалился, и отец будет очень разочарован. У меня должно получиться, ведь ни одна другая не подойдет мне больше, чем ты. Только рядом с тобой я смогу стать настоящим Колдуном.
– Я держусь подальше от колдовства! – твердо заявила Джоли. – Это все проделки Дьявола!
– Ну что ты, это только черная магия. А белая тесно связана с Церковью. Я изучаю белую, полезную для людей и безопасную для души.
Девушка пожала плечами:
– Отпустили бы меня лучше домой. А то еще нашлете на меня какие‑нибудь чары…
– Хорошо, дай мне еще час! – воскликнул Пэрри. – Если я не смогу за это время тебя уговорить, значит, так тому и быть.
– Вот умора! Как будто я пришла сюда для того, чтобы меня уговаривали, а не для того, чтобы просто… – Поколебавшись, она выдавила: – Взяли.
– Да, именно для того, чтобы уговаривали, – подтвердил он. – Так же, как когда‑то по воле Господа Бога лучшей жизни был удостоен я, ее можешь удостоиться и ты. Я в состоянии предложить тебе хорошую еду – гораздо лучше, чем ты только что видела. Хорошую одежду – не то что на тебе сейчас. Теплый очаг. Уважение и даже страх деревенских…
– И зачем вы только надо мной куражитесь? – взмолилась Джоли. – Ведь я же знаю, что все это невозможно!
Пэрри отложил карандаш в сторону и развернул лист бумаги к девушке:
– А ну взгляни‑ка.
Ее глаза округлились от удивления:
– Неужели это вы сейчас нарисовали?
– Ты же сама видела. Кто это?
– Мадонна! – вырвалось у Джоли. – Как здорово! Но ведь вам было не с кого ее срисовывать!
– Почему же…
– Вы смотрели на меня… – девушка запнулась. – Быть не может! Она такая красивая!
– Это ты, Джоли, – ты можешь стать такой, если тебя как следует кормить и одевать. Тогда твоя красота предстанет перед всеми так же, как сейчас передо мной.
– Ну что вы! – вырвалось у нее.
– Ты станешь такой, если придешь ко мне. Если полюбишь и позволишь мне любить тебя. Я уверен, что все это скрывается в тебе до поры до времени.
Как зачарованная, Джоли смотрела на рисунок.
– Вы так думаете?
– Я твердо знаю. И это лишь только малая часть. Так же, как плоть – ничто в сравнении с душой, твоя красота – ничто по сравнению с умом. Ты очень талантлива!
– Да я и читать‑то не умею, – заметила девушка, – и считать – тоже…
– Я мог бы научить.