– Теперь ты сможешь лететь, – сказал Пэрри. – Начнешь махать руками и поднимешься в воздух. Но будь осторожна: здесь мало места – не проломи крышу. Делай все медленно и не теряй головы.
Девушка колебалась.
– Маши руками, – скомандовал он.
Ее руки принялись подниматься и опускаться, неловко подражая движениям птичьих крыльев.
– Ты отрываешься от пола, – заметил Пэрри. – Посмотри вниз. Что ты видишь?
Не переставая двигать руками, Джоли оставалась стоять на месте. Но когда она взглянула вниз, ее лицо преобразилось.
– Я… я в воздухе! – изумленно воскликнула девушка.
– Я научил тебя летать, – сказал Пэрри. – Пока, правда, не очень хорошо. Со временем, когда ты освоишь это как следует, мы сможем вылетать из дома. Теперь спускайся – только не спеши.
Движения ее рук изменились, затем у нее подогнулись колени, и девушка едва не потеряла равновесие. Все же она сумела удержаться на ногах и, выпрямившись, стояла перед Пэрри, тяжело дыша.
– Я приземлилась!
– Урок закончен. Не пытайся повторять это сегодня же. Для начала лишь хорошенько все запомни. После того как я щелкну пальцами, ты освободишься от моих чар.
Немного подождав, он щелкнул пальцами.
Поведение Джоли сразу переменилось. Девушка бросила на своего учителя настороженный взгляд.
– Вы околдовали меня! – вскрикнула она.
– Да, околдовал, – подтвердил Пэрри.
– Но ведь я летала!
– И да, и нет. Как посмотреть… Я заставил тебя в это поверить, но позже я смогу научить тебя летать на самом деле. Мне и это под силу.
Джоли недоуменно оглядела комнату:
– Все и так было как на самом деле! Неужели мне это только почудилось?
– Да, ты представляла, будто паришь в воздухе. Но пока летать тебе еще рановато. К тому же ты не совсем для этого одета…
Взглянув на платье, девушка тут же плотно обхватила себя руками, прикрывая дыры.
– Зачем вы смеетесь надо мной?
– Я только хотел показать тебе то, чему научил меня отец. Колдун. А теперь рассуди сама: уж если я сумел заставить тебя поверить, будто ты летаешь, смог бы я убедить тебя раздеться и сделать все, что мне заблагорассудится?
Обдумав его слова, Джоли в благоговейном страхе прошептала:
– Да.
– Надеюсь, теперь ты веришь, что я говорю правду? Что я уважаю тебя, хочу твоей любви и не собираюсь тебя заколдовывать?
– Почти, – пролепетала она.
– Веришь ли ты, что я научу тебя тому, чем владею, и что мы вместе станем помогать деревенским?
– Немножко.
Пэрри понимал – если она даже сейчас сомневается, дома ее сомнения усилятся еще больше. Нет, он все же недостаточно ее убедил!
Оставалось последнее, хотя и не самое блестящее, средство. Если и оно не поможет, Пэрри придется признать поражение…
– Сейчас я буду тебе петь, – сказал он. – После этого ты можешь идти – твой отец нам больше ничего не должен. Да, чуть не забыл – я ведь обещал дать тебе монетку в знак того, что предлагаю тебе работу. И все остальное. Возьми ее и, если пожелаешь, возвращайся ко мне. – Пэрри отыскал в кармане мелкую медную монету и отдал ее девушке.
– Вы отпускаете меня, даже не…
– Но сначала ты послушаешь мою песню.
Пэрри дважды глубоко вздохнул и запел. И слова, и мелодию юноша сочинял на ходу – когда‑то этот талант открыл у него Колдун. В поэзии французского языка, на котором они говорили, существовал и ассонанс, и ритм, однако для Пэрри это не имело большого значения – здесь главным было чувство.