На смену ей вышла Ишка из Стамбула, чей виртуозно дергающийся пупок мог удовлетворить самых требовательных ценителей этого жанра.
Первые же движения Ишки дали мне повод подумать, что из Стамбула ее изгнали за непристойное поведение.
С великим трудом я обратил на себя внимание официанта, который наблюдал за танцем раскрыв рот. Для него Ишка была средоточением всего лучшего, что когда-нибудь Турция дала миру.
– Что вы хотите? – недовольно осведомился он. – Еще один бурбон?
Поманив пальцем, я доверительно шепнул ему на ухо:
– Приятель, я игрок и живу тем, что спорю с кем угодно и на что угодно. Не желаете ли пари?
– Нет, – он сделал кислую физиономию. – Никогда не спорю с незнакомыми людьми.
– Вы еще не слышали условие спора, – настаивал я. – А оно очень простое. Я проиграю десять долларов, если вы не отведете меня в раздевалку Лейлы Зента.
– И не собираюсь.
– Тогда я проиграл.
С этими словами я протянул ему десятидолларовую банкноту. Похоже, это отбило у него всякий интерес к животу Ишки.
– Может, поспорим еще? – спросил я.
– Согласен, – быстро ответил он. – Условия прежние?
– Нет, – я улыбнулся.
– А какие? – насторожился он.
– Спорю, что за пятьдесят долларов вы не отведете меня в раздевалку Лейлы Зента так, чтобы этого никто не заметил.
Он задохнулся от радости и, еще не веря в чудо, произнес:
– Вы опять проиграли. Я сделаю это за шестьдесят.
– По рукам!
– Но оплату вперед.
Я сунул ему две десятки.
– Остальное на месте, если вы исполните обещание.
– Ладно, – он выхватил деньги так, что едва не вывихнул мне кисть руки.
– Тогда не будем откладывать. Время позднее.
– Пройдете через зал вон к тем дверям, – он кивнул в направлении кухни, – и будете ожидать меня. Сейчас управлюсь с делами.
Я не спеша двинулся в заданном направлении. Все были так поглощены разнузданными телодвижениями Ишки, что не обратили на меня ни малейшего внимания.
Ждать официанта пришлось довольно долго, но вот, наконец, появился и он. Заговорщицки кивнув мне, устремился на кухню. Я не отставал. Одного взгляда на кастрюли и сковороды оказалось достаточно, чтобы на целую неделю отбить у меня желание посещать рестораны и кафе.
Поплутав по грязным узким коридорам, мы остановились у дверей, на которых мелом было нацарапано "Мисс Зента".
– Стучите, сэр, – шепотом предложил официант.
– За полсотни баксов ты постучишь и сам, – осадил его я. – Не ленись, приятель.
Он осторожно поскребся в дверь, и когда раздался резкий женский голос: "Кто там?", произнес:
– Какой-то мужчина хочет видеть вас, мисс Зента.
– Что ему надо?
Официант вылупил на меня глаза и кивнул на дверь.
– Слышите, что она спрашивает? Отвечайте.
– Я здесь по просьбе одного вашего друга, мисс Зента. Его зовут Осман-бей. Он поручил мне поговорить с вами кое о каких делах.
Девушка за дверью молчала не меньше минуты, а потом, словно колеблясь, негромко ответила:
– Не знаю... Может быть... Дайте мне хотя бы одеться.
– Я свое дело сделал, – шепнул официант. – Теперь очередь за тобой, приятель.
Получив обещанные деньги, он поспешно ретировался.
Я курил, переминаясь с ноги на ногу. Мое терпение почти иссякло, когда дверь растворилась и меня пригласили войти.
Раздевалка была совсем маленькая, да вдобавок еще и перегороженная пополам ширмой. Сидя перед туалетным столиком, Лейла Зента снимала грим с лица.
Она действительно переоделась, но довольно странным образом: расшитые блестками трусики сменились другими – розовыми, а вместо звезд ее груди едва-едва прикрывал белый бюстгальтер. В этом наряде она выглядела еще более соблазнительно, чем прежде, и в моей душе родилась надежда.
Не исключено, что мы подружимся, подумал я.