Что ж, к утру Гансу стало окончательно ясно, что сукиным детям действительно придется сдохнуть.
Предсказание сенешаля исполнилось почти точно. Старик протянул тридцать шесть часов.
После шикарных поминок, на которые пришлось приглашать всех окрестных герцогов и баронов, дня три ушло на то, чтобы придти в себя и убрать последствия грандиозной пьянки, в которую в Фатерлянде перерастало любое массовое мероприятие.
Больше всего крови Гансу попортил один смазливый дворянчик по фамилии де Саар, правитель одноименного баронства, в первый день поминок затащивший пару почтенных вдов в свои покои, а потом упившийся с ними магического вина в сосиску. Эта веселая компания умудрилась так заблевать и запачкать комнату, что слуги согласились ее убирать только после угрозы порки батогами. Ганс еще подумал, что будь папенька жив и здоров, он бы с удовольствием присоединился к этому шабашу.
Наконец ворота закрылись за последними гостями, и рано утром Ганс, Эссен и пятеро верных людей выехали из стен замка и направились к раскинувшемуся неподалеку лесу. Качаясь в седле, Ганс предвкушал то что его ждало впереди.
По лицу его гуляла немного бесноватая улыбка. Он увидел пару троллей - богатых купцов-кредиторов, вышедших из карет, чтобы с обочины поприветствовать властелина и вопросительно поглядывавших на него из-под кустистых бровей, и с трудом подавил в себе злорадное желание показать им кукиши сразу с двух рук. Даже начавшийся мелкий дождь не смог омрачить его настроения.
С каждым шагом Ганс понимал, насколько прав оказался его отец, решивший одним махом разрубить сложный узел своих обязательств. Молодому герцогу теперь не надо было выстраивать сложные комбинации, от которых по вечерам даже без вина так болит голова.
Когда они въехали в лес, дождь перешел в ливень. Мало того, поднялся жуткий ветер. Лес мгновенно потемнел и ощетинился навстречу пришельцам. Сырые ветки хлестали путников по лицам, где-то вдали раздавались стоны и крики каких-то незнакомых Гансу животных, которых было в лесу великое разнообразие. Выехав на крошечную поляну, в центре которой как живое, пузырилось от дождя небольшое озерцо, процессия встала.
- Милорд, - подъехал к юному герцогу Эссен, - дальше двигаться небезопасно. В такую пору оборотни шалят. Да и всякая нечисть навстречу буре из могил вылезает.
- И чего ты боишься? - усмехнулся Ганс, чуть отъехав от плотно сбившейся друг к другу группы, - ты же маг. И я маг. У нас амулет моего отца. И мы не справимся с жалкой стаей оборотней?
- Но, я же предупреждал, милорд, что надо было взять с собой кого-нибудь из боевых магов.
- Справимся, - нетерпеливо махнул рукой молодой герцог - Эй вы! - повернулся он к остальным, - следуйте за мной! Эссен! Это где-то рядом?
- Да, - вздохнул сенешаль. Двести шагов вон от того дерева.
- Так чего же мы стоим!
Сказано-сделано. Через пятнадцать минут, Эссен, зло отплевываясь от дождя и прикрывшись от ветра крупами лошадей, сотворил нужное заклинание. Над быстро растущей в мокрой земле ямой закружились комки земли и листвы. Потом мимо Ганса пролетел жалобно пищавший крот. За ним - еще один. Дождь продолжал усиливаться, хотя казалось, что дальше уже некуда. Вдруг круговерть над ямой резко прекратилась.
- Давайте ткань, - скомандовал сенешаль. Солдаты развернули длинные полотнища, заранее приготовленные для того, чтобы заворачивать оружие. Ганс подошел к краю ямы, и увидел, что на ее дне был сооружен деревянный люк. Кто-то из солдат сообразил, что надо бы накрыть горловину полотнищами, чтобы господам не пришлось спускаться вниз по сплошной грязи.
Все равно по пути вниз Ганс поскользнулся и больно подвернул лодыжку. Скрипнули петли двери, и путники оказались в большом просторном зале схрона. Здесь было сухо и тепло.