— Ладно, давай ее сюда, — решилась она наконец.
Вынула из-за пояса меч и, вместо того чтобы отдать оружие, приложила его к шее Джона:
— Давай-давай.
Такого молодой граф уже не выдержал.
Это в самом раннем детстве он был хилым и болезненным мальчиком, но те времена давно прошли. Призраку, правда, пришлось изрядно поспорить с его родителями, но в итоге всю ответственность за физическое воспитание малыша он взвалил на себя. Джон брал уроки самбо и карате, учился владеть всеми видами холодного и огнестрельного оружия, стал превосходным наездником, пловцом и чуть ли не акробатом, обрел силу и выносливость, крепкое тело и целеустремленный дух. Потом, правда, после гибели родителей и знакомства с Глумингом. надолго забросил занятия, но это не значило, что он забыл, как не давать себя в обиду.
Он отступил на шаг и, когда девушка двинулась за ним, ушел от клинка, плавным движением перехватил ее руку, отнял меч и сказал слегка дрожащим от гнева голосом:
— Довольно шуток. Верни мне перстень, и я отпущу тебя со всем, что ты уже успела взять.
— К-как ты это сделал? — спросила ошарашенная девушка, даже не шевельнувшись, чтобы исполнить волю победителя.
— Ты что, не слышала, что я сказал? — Клинок непроизвольно приподнялся на полдюйма, — Или мне придется снимать перстень с трупа?
— Перстень? А… о, конечно, великий воин, возьми его и прости меня за то, что посмела потревожить твой покой! На, и шкатулку тоже возьми, и перо, и говорящий браслет, и…
— Довольно.
Получив свое и отвязавшись от лишнего, Джон вложил меч в ножны. Как мало нужно человеку для покоя! И как часто окружающие стремятся отнять у него даже эту малость…
Недоограбленная грабительница всхлипнула:
— Дура я… Ты теперь никогда не простишь меня, да? Ну конечно. Ты такой благородный, до последнего не хотел причинять мне вреда, а я вела себя как последняя негодница, как самая низкая и неблагодарная тварь. Ты, наверное, святой человек, благородный воин…
По щекам ее текли слезы раскаяния.
— Ты заблуждаешься, девочка, — смутился втайне польщенный Джон. Весь его гнев как рукой сняло. Не то чтобы он был падок на лесть, но ведь приятно чувствовать себя лучше, чем ты есть. Да и вообще, не умел он злиться подолгу. — Я не святой, я так же грешен, как все на этой земле. Просто мне посчастливилось пройти хорошую боевую подготовку под руководством первоклассных учителей.
— Ты, должно быть, сражался в Крестовых походах, дрался с неверными у Гроба Господня? А я… — Уже не сдерживаясь, девушка в голос зарыдала. — Ну вот почему так? Лес кишит мерзавцами всех мастей, а стоило раз выйти на дело — и на тебе, оскорбила святого воина!
— Да не убивайся ты так, сказано же — никакой я не святой.
— Твоя скромность как будто ножом режет погрязшее в злобе сердце. Нет, наверное, ты все-таки… — Видимо, что-то блеснуло в глазах Джона, потому что девушка пошла на попятный: — Ладно, не святой. И все равно гадко получилось: что ж теперь, если не святой, так и грабить во сне можно?
— Гхм, меня радуют твоя самокритичность и лестные высказывания по моему адресу, однако настораживает столь резкая смена мнения…
— Как благозвучна и образованна твоя речь, — восхитилась девушка.
Джон догадался, что она просто не поняла.
— Я говорю, не странно ли, что пять минут назад ты искренне считала меня пособником сатаны и мерзким чернокнижником. Неужели в тебе не осталось ни капли сомнений?
— Конечно нет! Ведь я ошибалась, я это вижу. Пособник нечистого не стал бы ждать, пока я образумлюсь, он сразу бы разоружил меня, и бог знает, что бы тогда со мной было… Подумать страшно. А ты поступил благородно. Значит, ты не пособник нечистого. И наверняка не чернокнижник, а эти странные штуки просто привез с Востока, захватив у неверных.