Вот именно поэтому нам и выходить.
Вообщето ,я хотел еще немного покататься. У меня все равно проездной, возразил Хомячков.
А разве галантный, интеллигентный мужчина не поможет хрупкой девушке донести тяжелые сумки до дома? Фаня кокетливо улыбнулась и легонько вытолкала Хому из автобуса.
О том, что он галантный, да еще и интеллигентный, Хомячков услышал первый раз в своей жизни и эта новость вогнала его в ступор. Как загипнотизированный, он вышел из транспорта и с благодарностью посмотрел на выдающуюся женщину. Вернее, на её выдающуюся часть. Лесть любого человека красит в розовый цвет.
Ну что, будем стоять или всётаки пойдем? Вернула Фаня в серую реальность Хомячкова. Бери сумки.
Хома попытался оторвать одну из них от асфальта, но вместо сумки оторвался от него сам.
Ох, горе ты мое, пошли, Фаня с легкостью подхватила оба баула, даже не заметив висящего на них ухажера, и направилась к дому, а Хомячков ехал на клетчатой сумке в новую для себя жизнь ,привычно поджав ноги.
Свадьба Хомячкова
Проснувшись в честь выходного дня не позже обычного, Хома поздоровался с зеркалом и принялся вести с ним обычный утренний диалог о погоде, о здоровье и о видах на урожай бамбука в ЮгоВосточной Африке, как внутренний голос подсказал ему, что у него сегодня какойто праздник. Но какой? Полчаса Хомячков жевал в задумчивости салфетку вместо бутерброда, но так и не смог вспомнить. Вспомнил только, что его он должен был встретить вместе с Фаней и что явиться к ней нужно не позднее двенадцати часов дня. Взглянув на часы и, на всякий случай, в отрывной календарь, Хома выскочил из дома. Светило веселое летнее солнышко, воробьи в скверике, собравшись в стайку, рассказывали друг другу анекдоты, кошки, после ночных походов, блаженно улыбаясь, дремали на скамейках, а старики, вспоминая деревенскую молодость, дружно забивали «козла». Хома оторвал лопух и принялся отгонять назойливых мух, которым было все равно на что садиться. С этой «веточкой» он и прибыл к Фане.
А где цветы? радостно встретила его подруга.
Или на клумбе, или в цветочном магазине. Точно не знаю, развел руками Хома. Пойти уточнить?
Ладно, сиди уже. Ты знаешь, я так волнуюсь, так волнуюсь. Ведь даже страшно подумать, что сегодня я стану чейто женой и ктото сорвет мой цветок невинности! раскрасневшись от счастья, затараторила Фаня.
И кому он нужен, срывать его? задумчиво произнес Хома, разглядывая стоявшую на окне герань.
Ты чтото сказал?
Нет, это я так, размышляю. А чьей женой ты собираешься стать? уклонился от ответа Хомячков.
Как чьей?! Твоей! Или ты забыл, что у нас сегодня свадьба? даже подпрыгнула от возмущения Фаня.
Точно! ударил себя по лбу Хома. Только сейчас он понял, что его мучило все это утро. Я то думаю, от чего мне все время писать хочется.
Ничего, родной, потерпи. Скоро я твой мочевой пузырь в норму приведу, пообещала Фаня и с улыбкой акулы, во все две тысячи зубов, погладила его по голове.
Через час нарядные и местами умытые молодожены вышли из подъезда.
Так. Вначале зайдем в магазин, купим все, что необходимо для этого случая и в ЗАГС.
ЗАГС! Бррр, передернулся Хомячков. Слово то какое страшное. Наверное, родители детей им пугают, чтобы они за сахаром не лазили.
Ну вот, вроде, ничего не забыли, сказала Фаня, выходя из универсама. Конфеты, цветы, шампанское.
А вон там можно еще купить корзиночку и красивую ленточку, попытался внести свою лепту Хомячков и указал на витрину магазина «Ритуальные услуги».
Нет, милый, как можно ласковее произнесла Фаня. Этот магазин несколько для других целей. Пошли, а то уже опаздываем.
Чем ближе они подходили к ЗАГСу, тем отчетливее было слышно, как Гименей в нетерпении звенел своими узами, а Амуры, слетевшиеся со всего города и сидящие на крыше Дворца бракосочетаний, словно голуби, даже подрались, споря, чья же стрела угодила в столь необычную мишень.
Войдя в здание, Хома с любопытством огляделся. Комната, в которую их привели, была похожа на приемную его начальника. Такой же старый пыльный ковер на паркетном, коегде блестевшим лаком, полу, такой же дубовый с кривыми ножками стол, заваленный папками с документами и такой же выцвевший флаг страны на задней стене. Разница была в том, что за столом эпохи мировой революции здесь сидела не молоденькая секретарша, а стояла ожившая статуя свободы, которая с лошадью на плечах может вскакать в горящую избу, к тому же перетянутая шелковой ленточкой, как матрос пулеметной.