Наум Исаакович подошел к окну. Проснувшаяся после долгой ночи Москва как всегда с ходу включилась в водоворот дел. Время полетело без тормозов. На столе, не считаясь друг с другом, трезвонили телефоны. Хозяин кабинета поднимал трубки, кого-то отчитывал, перед кем-то отчитывался
И вот странное совпадение: дверь кабинета тихо отворилась, и прекратились телефонные звонки. Вошел помощник:
Наум Исаакович, вы приглашали полковника Рыбкину. Зоя Ивановна ожидает в приемной.
Зови. Эйтингон постучал пальцем по пустой пачке папирос и, смяв ее, бросил в маленькую урну у ног, в углу письменного стола.
Разрешите? Полковник Рыбкина вошла в кабинет. Высокая, статная, просто и безупречно одетая, она посмотрела на хозяина кабинета и поняла, что он чем-то взволнован.
Зоя Ивановна, проходи, садись.
Благодарю.
В это время вновь открылась дверь, и в кабинет вошла Эмма Карловна Каганова, супруга генерала Павла Судоплатова и добрая приятельница Зои Ивановны. Она вошла без стука и села напротив Рыбкиной.
Ты что такая хмурая? обратив внимание на выражение лица, спросила ее Зоя Ивановна.
Сын коклюшем болеет, потупив взор, произнесла та. Всю ночь кашлял
Зоя. Наум Исаакович выдвинув ящик стола, достал из глубины припасенную на черный день папиросу, прикурил с первой же спички и, затянувшись, дрогнувшим голосом на выдохе сказал: Зоя, ты женщина мужественная
Что-то случилось? сердцем чуя неладное, перебила начальника Рыбкина.
Борис погиб, Зоя.
Борис?.. Какой Борис?
Муж твой, Борис Рыбкин погиб.
Как погиб?..
Выясняем. Произошла автомобильная авария. Эйтингон подумал и добавил: Пришло два сообщения одно из Праги, другое из Будапешта. Чертовщина какая-то, и там, и там обнаружен погибшим в аварии полковник Борис Аркадьевич Рыбкин.
Ну вот. Это ведь ошибка? растерянно спросила Зоя Ивановна, пытаясь вопросом отвести беду, но в груди что-то сжалось в комок, сдавило дыхание и сделалось душно. Нет-нет. Борис опытный, умный осторожный он не может не мог погибнуть. Это ошибка.
К сожалению, нет.
Ошибка
Сообщение из Праги поступило от генерала Белкина Мы подключили все ресурсы. Выясняем подробности. Обещаю, все, что удастся узнать, тебе сообщу первой.
Что?..
Зоя, произошла большая беда, но необходимо держаться. У нас работа такая. Думаю, тебе надо домой, немного прийти в себя, собраться с силами Я ведь понимаю Эмма Карловна проводит, побудет рядом
Нет-нет, спасибо, я сама. У меня дома мама болеет не хочу, чтобы она заподозрила Зоя Ивановна встала, медленно направилась к выходу и уже в дверях обернулась: Это ошибка, я уверена.
Эмма Карловна вышла следом, не поднимая глаз.
Наум Исаакович покрутил в пальцах погасшую папиросу, взял спички, чтобы прикурить, но, обломав пару штук, бросил коробок на стол и вмял окурок в пепельницу.
Как же так, Борис Аркадьевич, как же так, боевой товарищ!..
На следующий день Рыбкину вызвал к себе министр госбезопасности СССР Виктор Абакумов. Он выразил соболезнование и, в свою очередь, заверил, что все обстоятельства дела о гибели полковника Рыбкина будут тщательно расследованы специально созданной комиссией.
Когда Зоя Ивановна вернулась к себе в отдел, ее попросили зайти к генералу Эйтингону.
Наум Исаакович рубанул с солдатской прямотой:
Зоя Ивановна, ты прошла огонь и воду и отлично понимаешь, какова она работа разведчика! Порой не только дела и жизнь наших сотрудников засекречиваются на десятки лет, но и обстоятельства геройской смерти во имя общего дела тоже! Одно знай Борис Аркадьевич погиб, выполнив свой долг перед Родиной до конца. И мы всегда будем хранить о нем светлую память.
Я получила письмо, которое он послал мне с оказией, не совсем вслушиваясь в пафосную речь, произнесла Зоя Ивановна. Она достала из кармана жакета сложенный вчетверо листик, раскрыла и прочитала: «Самый напряженный момент всей моей поездки наступил сейчас. в ближайшие дни все станет ясно. Надеюсь, все кончится благополучно. Ты, пожалуйста, не волнуйся. Может быть, пока это письмо дойдет, ситуация у меня изменится к лучшему». Она показала листик Эйтингону. Письмо датировано 11 ноября. Борис Аркадьевич был человеком уравновешенным и рассудительным. Чувством паники и преувеличения опасности не страдал. Что там могло произойти, Наум Исаакович?