Преодоление складывавшихся годами точек зрения на события в истории ВЧК проходит сложно по разным причинам. В советское время, например, утвердилось мнение о невозможности использования «старых» кадров в работе ВЧК. Можно говорить об этом стереотипе и на современном этапе развития исторической науки. Вместе с тем уже давно назрел вопрос: как сотрудники ВЧК при общем низком образовательном уровне без участия бывших сотрудников спецслужб свергнутого режима смогли в короткие сроки наладить оперативную работу, которая в начале 1920-х гг. XX в. позволила блестяще провести такие операции, как «Трест» и «Синдикат-2»?
Вызывает много вопросов наличие работ по истории органов госбезопасности, изложение материала в которых носит односторонне-критический характер по отношению к деятельности ВЧК. В общей массе таких исследований необходимо отметить группу «критиков-антагонистов», выступающих с крайне негативной характеристикой деятельности чекистов[3]. Для них ВЧК является олицетворением «красного террора», направленного на уничтожение широких слоев населения России, а чекисты представляются как садисты и психически ненормальные люди. Анализ этих трудов показывает одностороннее применение исследовательского инструментария, осуществляемое целенаправленно. Данный вывод подтверждается мнением ряда историков об идеологическом наступлении против системы органов советской госбезопасности в современной историографии[4]. Эта проблема в условиях развития современных информационных технологий и методов формирования общественного сознания весьма актуальна.
Авторы монографии посчитали актуальным изучение таких вопросов, как: правовое положение органов ВЧК и их роль в репрессивной политике большевиков, их финансово-хозяйственное обеспечение, кадровый состав и некоторые аспекты оперативной работы.
1. Краткий обзор новейшей отечественной историографии и источниковой базы исследования
Историография ВЧК включает широкий круг исследований. Можно говорить о появлении целых направлений, представленных крупными учеными[5]. Выявление историками многочисленных нюансов и особенностей, имевших место в деятельности и истории чекистов, делает эту тему крайне насыщенной исследовательскими предположениями и выводами. Такое многообразие привело к большому количеству дискуссий и спорных точек зрения. Можно говорить о наличии определенных традиций в историографии ВЧК, что, с одной стороны, является показателем ее устойчивого развития, а с другой обнаруживает ряд вопросов проблемного свойства.
На основе системного анализа исторической литературы необходимо отметить, что организация и деятельность ВЧК в разной степени отражена в отечественной (советской и российской) историографии, литературе русского зарубежья и исследованиях иностранных историков.
В начале 1990-х гг. кризис советской методологии привел к крушению многих конкретно-исторических концепций развития советского общества. В работах данного периода особенно проявляется вся их противоречивость сочетание уходящих советских историографических методологических подходов и традиций и приходящего им на смену многообразия мнений и позиций, как в истории, так и в историографии. При всем разнообразии оценок рубежа советской и постсоветской историографии ученые признают, что был кризис, преодолевать который приходилось с большим трудом[6].
Особенностью 1990-х гг. является появление в первую очередь работ, посвященных «запретным» темам советского периода и с яркими названиями на злобу дня[7]. Несомненно, что за таким заглавием скрывалась кропотливая исследовательская работа ученых, но дань моде того времени присутствовала. Более того, по мнению В. И. Голдина, в начале 90-х годов наблюдалось целое «идеологическое наступление» против системы органов советской госбезопасности[8]. Аналогичное мнение можно найти и в монографии О. Б. Мозохина: «После развала Советского Союза были открыты документы, ранее закрытые для исследований. На свет появилось большое количество статей, в которых авторы старались очернить деятельность органов безопасности»[9].
Среди научных работ идеологом такого «критического» подхода является американский историк русского происхождения Ю. Г. Фельштинский, которому в 1993 г. за исследование «Крушение мировой революции: Брестский мир, октябрь 1917 ноябрь 1918 г.» была присуждена степень доктора исторических наук[10]. В 1992 г. в Лондоне он издает сборник документов и материалов «Красный террор в годы Гражданской войны: По материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков»[11]. Впоследствии этот сборник переиздается несколько раз уже в России в соавторстве с другим американским историком, украинского происхождения, Г. И. Чернявским[12]. Публикуемые в основном корпусе этого сборника документы преимущественно хранятся в Архиве Народно-трудового союза во Франкфурте-на-Майне (Германия). Между тем источниковедческий анализ этих документов нельзя назвать полным. А ведь выводы, которые делают авторы во вступительной статье, являются очень серьезными для отечественной истории. Так, Ю. Г. Фельштинский и Г. И. Чернявский утверждают, что «публикуемые документы свидетельствуют, что для красного террора были характерны не просто массовые бессудные убийства, но также массовый извращенный садизм, насилия и надругательства над людьми». Они добавляют, что в сборнике «читатель встретит массу данных об обилии среди большевиков бывших уголовных преступников (воров, грабителей, убийц), о коррупции в правившем лагере, о пьянстве и разврате в его среде, о тенденции покровительства большевиков социально родственным уголовникам»[13].