Я весь промок до нитки, тьма сгущалась, моя воля
Была подавлена, и безысходность там настигла.
Я огляделся, вдруг увидел в южном направленье
Мерцающий свет фонаря, направил туда стопы,
Дойдя до того места, ветхое нашёл строенье,
Соломой крытый дом, протоптаны где были тропы.
Я попросился на ночлег, но страж там отказался
Впустить меня, моё как б появление предвидел,
Я растерялся, у дверей дома стоять остался,
Украдкой заглянул в окно, и вот что я увидел:
На ложе старец восседал, а рядом с ним сидела
Красавица, а в волосах заколка из нефрита,
В расшитых бисером туфлях, брошь, яркая, блестела
На платье, шея, лебединая, была открыта.
Красавица, возвысив голос, тут сказала внятно:
«Безлунна ночь, и время позднее, а находиться
Снаружи в бурю путнику, не очень то приятно.
В ночлеге если мы откажем, где ему укрыться»?
Услышав речь такую, я вошёл, расположился
На отдых под навесом в южной стороне покоя,
Вторая стража приближалась, слышал звук я боя,
И сидя на осле, почтенный муж вдруг появился,
Усы и брови были белы, волосы седые,
И в плечи втянутая голова. К нему на встречу
Из дома вышел старец, и сказал слова простые,
Как будто сотни лет назад такие были речи:
«Путь трудный был, как вижу я, и хлопотный, и долгий,
О, сколько же в дороге, господин мой, претерпели,
Чтобы развлечься с нами! Разыскать нас захотели,
Как говорят, найти нас, что в стогу искать иголки».
Ответил гость: «Дав обещанье, можно ли нарушить
Обещанное слово?! Вот я и пришёл к вам ныне,
Заснув в ночи, ведь вдохновение можно разрушить,
Как Фэнь Лао прервал читать стихи на середине (4).
Жаль только буря этой ночью сильно разгулялась»,
Хозяин с гостем меж собой сиденье поделили,
И сели друг напротив друга, женщина осталась
Сидеть на своём месте, все к беседе преступили,
И о словестном начался их разговор искусстве.
Стиха четыре увидал гость на ширмах, слюдяных,
О временах года и сменах вида, постоянных,
И тут же начал вслух читать, в них вкладывая чувства:
«Весна. Согрев нас, опьянил поток лучей, горячих.
Слепящим солнцем освящён чертог наш и окрашен,
В зелёных ветках ивы иволга снуёт и скачет,
Мелькает мотылёк над чашечкой цветка, что краше
Других цветов, и так же юноша у юбки вьётся
Прекрасной девушки, а та застенчива, пуглива,
И, слыша смех, одёргивает юбку торопливо,
Весне их пробудить друг к другу чувства удаётся».
«Играет ветер пеной роз и лепестков граната,
Нал головой прекрасной девы кроны одеянье,
На деве одеянья нет, оно было когда-то
Ещё с тем юным отроком до первого свиданья.
Вот иволга в чащи, зелёной, плачет, вспоминая
Весну, две ласточки поют, строки стихов рифмуя,
И вдаль летит мечта по небу, тучкой уплывая,
И шепчет, что не может улететь, дева, тоскуя».
«Осенний ветер над вершинами деревьев мчится,
И дымка при рассвете тихо уплывает в дали,
И запах лотосов, хмельных, ещё в пруду хранится,
Но чистота уже не та там, что была вначале.
И ветер дует с севера, несёт с собою стужу.
Вдали умолкла флейта, звук её остановился,
Дворец там где-то, Самоцветный, в чащи, густой, скрылся,
Иду я робко к флейте, феникса след обнаружу».
«Огонь я, жаркий, раздуваю в огненной жаровне,
И до рассвета чашею вина я согреваюсь,
Зимой цветной я шторою от стужи защищаюсь,
Как б я хотела, чтобы брови мои стали ровней.
Тепла дух просит мой и вёсен, ранних, возвращенья,
Чтоб защитить меня от этой стужи дуновенья,
Мой взгляд в восточном направлении луну находит,
Там за хребтом луч цветом, абрикосовым, восходит».
Гость до конца прочёл стихи, воскликнул восхищённо:
«Читая здесь стихи, испытываю я блаженство,
Кто, как ни я, оценит в них всех слога совершенство?!
И ваше дарование в них так определённо»!
Хозяйка же сказала: «Мой талант так неприметен,
Равняться с вами мне ль, единственным, средь тысяч многих?!
Мне просто посчастливилось, мой труд стихов, убогих,