Ну, что ты можешь сказать на это? спросил оперативник и впился в Абрамова колючим взглядом.
Все, что изложено в этом рапорте, товарищ капитан, ложь и провокация! спокойно произнес Виктор.
Что значит, ложь? Дыма без огня, Абрамов, не бывает. Тогда расскажи мне, как все было? предложил Власов.
«Вон оно что? мгновенно подумал Виктор. Выходит, ты специально вел со мной дружескую беседу о Казани, о доме. Ты просто старался своими воспоминаниями расположить меня к себе. Но ты ошибся во мне, товарищ Власов».
А что мне рассказывать, товарищ капитан? Все что было, я уже изложил в рапорте на имя начальника курсов.
Тогда, что там было? все так же мило улыбаясь, спросил он, Виктора. Ты же знаешь, Абрамов, я твоего рапорта не читал и поэтому не знаю, что ты в нем написал.
А ничего и не было, товарищ капитан. Взял языка, расспросил о постах и засадах. Он все рассказал в деталях, а затем предложил помощь довести меня до населенного пункта Кара-Гуль. Когда мы дошли туда, мы с ним увидели группу солдат внутренней службы. Вот он и попросил меня срезать все пуговицы с его штанов. С какой целью, не знаю, но я срезал, как он просил. Краснов пошел к солдатам, а я в лес. Вот и все.
Как все? спросил он. Ты что хочешь сказать, что он сдался тебе в плен добровольно?
Я вам этого не говорил, потому что не знаю. Я его окликнул из кустов, а он вдруг поднял руки и сдался.
А ты, Абрамов, парень не такой простой, каким кажешься с первого взгляда. В тебе есть какая-то червоточина. Видно, мы с тобой по-хорошему не разойдемся. А, жаль.
А вы, как хотели, товарищ капитан, чтобы я сам себя оговорил на радость вам? Пока еще никто у нас не отменял презумпцию невиновности. Если вы считаете, что я вас ввожу в заблуждение, то докажите обратное. Мало ли что мог написать этот старший лейтенант. Вам с ним нужно работать, а не со мной. Ему, по всей вероятности, начальство накрутило хвост, вот он и решил таким образом реабилитироваться.
Ты меня не учи, Абрамов, что мне делать, понял? Я сам еще в состоянии разобраться. Нужен будет твой совет, спрошу. А пока, советую рассказать всю правду о тех событиях. Скажи, за что ты до полусмерти избил старшего лейтенанта? Насколько я знаю, условиями учений не предусматривался захват военнослужащих в плен.
Виктор замолчал и стал разглядывать лежащие у Власова на столе принадлежности.
Ты что, не слышишь меня, Абрамов? Или ты не знаешь, что такое особый отдел? Могу ввести тебя в курс дела. Это отдел контрразведки в системе Комитета государственной безопасности, работающий в войсковых соединениях. Ты понял?
Ну и что? Выходит, вы из меня хотите сделать какого-то изменника Родины? А в отношении пленения действительно в плане учений не было ни одного слова. А что не запрещено, то разрешено, товарищ капитан. Вы же юрист и должны это знать.
Лицо Власова покраснело и стало чем-то напоминать зрелый томат. Капитан сглотнул слюну и, нагнувшись к его уху, тихо прошипел:
Пойми, Абрамов, мне нужна истина и ничего, кроме нее. Поверь, ничего личного.
Я еще раз вам говорю, товарищ капитан, изложенные в рапорте старшего лейтенанта факты сплошная ложь. Вы сами это прекрасно знаете, но почему-то требуете, чтобы я доказывал вам обратное.
Абрамов снова замолчал и уставился в угол довольно большого кабинета. Над головой Власова висел портрет первого Председателя ВЧК Дзержинского, который с холста с интересом следил за их словесной дуэлью.
«Что делать? Признаться в том, что я вырубил этого лейтенанта или стоять на своем? думал Виктор. Кроме нас двоих, этого никто не видел и поэтому никто не сможет подтвердить или опровергнуть мои слова. Значит, нужно по-прежнему гнуть свою линию, иначе можно погореть».
Скажите, товарищ капитан, а если я подпишусь под этим рапортом и скажу вам, что там написана правда, что мне тогда будет?
Лицо Власова снова стало доброжелательным. Он улыбнулся Виктору и, сглотнув слюну, сказал:
Ты только подтверди, Абрамов, изложенные в рапорте факты, и все. Мы же с тобой земляки, должны помогать друг другу. Неужели ты думаешь, что я тебя подставлю? Я все это обязательно потом замну, комар носа не подточит, но для этого нужно, чтобы ты согласился с рапортом лейтенанта Краснова и дал письменные показания.
Мне все ясно, товарищ капитан. Спасибо, что разъяснили. Однако, увы, ничем я вам помочь не могу. Извините, ничего личного.