Годы, проведенные в Рэдклиффе, стали переломным моментом в жизни каждой из художниц. Ни до, ни после неуравновешенная и продуктивная Секстон не имела возможности работать так же плодотворно и умиротворенно. Энн даже показалось, что, может быть, она больше не нуждается в лечении. Однако когда Секстон покинула Институт, у нее случилось обострение, она могла писать только урывками и была вынуждена вновь обратиться за помощью к врачу. А Кумин именно в Институте задумалась о том, как привнести в свою жизнь больше умиротворения. Во время стажировки она начала искать, куда бы сбежать из бостонского пригорода с его пагубными для творчества социальными обязательствами. Максин купила ферму в Нью-Гэмпшире, и это кардинально изменило ее жизнь и карьеру. Олсен сдержала обещание, данное несколько десятков лет назад: исследования и писательский труд, которым она посвятила время в Рэдклиффе, принесли ей литературную известность. За годы в Институте из наемной работницы она превратилась в знаменитую писательницу. Свон и Пинеде, двум компанейским женщинам, привыкшим работать в одиночестве, Институт дал возможность реализоваться в творческом союзе и вернул их в художественное сообщество. Свон, которая в дальнейшем называла годы в Рэдклиффе «настоящим поворотным пунктом»[13] своего творческого пути, начала сотрудничать с поэтами (позже она иллюстрировала книги своих друзей и оформляла для них обложки), а Пинеда, вдохновившись женщинами, с которыми познакомилась в Институте, приступила к созданию важной серии скульптур, одна из которых впоследствии займет место во дворе Рэдклиффа. Институт предоставил Эквивалентам убежище, а затем, на горе и на радость, вытолкнул обратно в мир.
Отношения Секстон и Кумин прошли проверку временем как самые крепкие и стабильные. Их история и легла в основу моей книги. Этот тесный творческий и дружеский союз возник еще до институтских времен женщины договорились подать документы на стипендию одновременно, но скрывали знакомство друг с другом от администрации Рэдклиффа и не прекратился после того, как Секстон и Кумин перестали быть резидентками Института. Их дружбу не сломили карьерные взлеты и падения, переезды, эмоциональные кризисы и развод. Конечно, эти отношения не всегда были радужными: иногда Кумин уставала от требовательности Секстон, а Энн, особенно в последние годы жизни, не могла предоставить своей надежной подруге столь желанной свободы. Именно из-за таких неоднозначностей и сложностей больше всего времени я трачу на изучение связи между этими двумя женщинами, опираясь на информацию, почерпнутую из их интервью, писем и хвалебных эссе, посвященных творчеству друг друга. Кумин и Секстон оставили нам богатый архив своей дружбы, взаимной любви и слов, выражающих эти чувства.
«Эквиваленты» первая книга, рассказывающая историю появления Рэдклиффского института независимых исследований[14]. Это одно из важнейших событий в истории американского феминизма, которое, тем не менее, часто упускают из виду. Принято считать, и не без основания, что вторая волна феминизма началась в 1963-м после публикации «Загадки женственности» Бетти Фридан. Оживленная полемика Фридан, в которой писательница называет пригородный дом, этот символ американского успеха, «уютным концентрационным лагерем», отозвалась в сердцах многих женщин, которые писали автору «Загадки» письма, полные восхищения и благодарности; согласно данным историка Стефани Кунц, «было продано около шестидесяти тысяч экземпляров книги в твердом переплете, что впечатляет и по нашим меркам, и около полутора миллионов экземпляров в мягкой обложке»[15]. Через три года после публикации книги Фридан с группой единомышленниц организовала Национальную организацию женщин (NOW), и они стали агитировать за гражданские права женщин и отстаивать их. Так началось крушение барьеров: была легализована контрацепция, вводились реформы в отношении абортов, а женщины стали подавать в суд за дискриминацию по половому признаку. К тому времени, как в конце 1960-х появились радикальные феминистские группы, «освобождение женщин» уже шло полным ходом.
Однако в этой истории нет ни слова о том, как на рубеже 19501960-х в годы, которые могут показаться мертвой зоной освободительной политики женщинами-преобразовательницами, педагогами и художницами, порой неосознанно, были заложены основы феминистского протеста[16]. За редким исключением, женщины Рэдклиффского института не считали себя революционерками. А некоторые даже феминистками. Они не были бунтарками. Они пока не творили историю. Но их искреннее стремление к самовыражению позволило тем, кто пришел после них, вершить более масштабные, более смелые перемены. Поэзия Секстон, которую часто называли исповедальной, позже вдохновила разгневанных молодых женщин выйти на улицы. Лекции Олсен о проблемах материнства в рядах трудящихся ошеломили публику; ее занятия по литературе о бедности радикализировали факультеты английского языка в колледжах. Фридан, которая сначала пригласила Бантинг совместно работать над «Загадкой женственности», а потом столкнулась с трудностями в написании книги после ее ухода, вероятно была рада успехам бывшего соавтора.