Как ты, малая? Она старше, но я всегда её так называл.
Мы мило поговорили, я послушал, как плачет ребёнок, и пошёл проторённым маршрутом пригласил себя в гости сам.
А я тебя жду, сказала сестра. Зачем спрашиваешь? Гена тебе должен был передать, чтобы ты к нам приходил. Я и еды наготовила, блинчики с мясом и всё, что ты любишь. А Гена с тобой придёт?
Нет, он занимается. Какой-то там семинар у него, на завтра надо готовиться.
Угу. Ирка помолчала. Говори прямо, вы с ним поссорились?
С чего бы мне с ним ссориться? Я тоже замолчал.
Нетелефонный разговор, сказала сестра. Обсудим вечером. И не думай, что я не поняла. Ты уже знаешь о Косте и Генку осуждаешь.
Нетелефонный разговор, ответил я. А ты пока подумай, что скажешь, когда я спрошу, почему ты с этим ничего не сделала? Он свою жизнь гробит, а ты молчишь. Не могла сама решить вопрос, так хоть бы мне сообщила.
И что бы ты сделал? резко спросила она. Захныкал ребёнок, и Ирка вздохнула. Ладно. Мне мелкого надо уложить. Встретимся лично и всё обсудим.
Я был только «за» всё обсудить. Ира отнюдь не глупышка, она может дать толковый совет, как вытащить брата из этой задницы в буквальном и фигуральном смысле. Я одного не понимал, как она могла это допустить? Если знала, то почему не запретила? Генку она научила борщ варить ещё зимой, а сейчас уже всё цветёт, скоро лето. И если не поспешить, ягодки завяжутся, и что тогда с ними делать? Если об экспериментах Гены узнают, то от вылитых на него тонн дерьма будет крайне тяжело отмыться. Пострадает вся наша семья.
Да, Ира, скоро встретимся, сказал я и пошёл одеваться.
Интересно, а Пингвин тоже знает?
Глава 2. Дэн. Семейный совет
За то время, что меня не было, квартира, где Ирка жила с мужем, а теперь ещё и с сынишкой, преобразилась. Всё здесь дышало уютом, семейным теплом. Кто постарался конечно, сестра. Даже в том, как цветочные горшки стояли на подоконнике, чувствовалась её заботливая рука. Каждый был обёрнут цветной тканью, украшен вышивкой и тесьмой. Вроде бы ерунда, а выглядело особенно по-домашнему. И так во всём.
Она и дома этим заморачивалась. Единственный выживший после её переезда цветок зелёный такой, с белыми полосками, напоминающий осоку рос в похожем горшке, обвязанном бантами и лентами. Я сегодня его, иссохшего как в пустыне, как раз поливал, вот взгляд и на Иркиной оранжерее зацепился красиво.
Сестра настояла, чтобы до всех малоприятных разговоров мы сели за стол и хорошенько поели. Еды, как обычно, наготовила как на роту солдат. Ира всегда очень старалась, принимая гостей, выдумывала разные блюда. С женой Пингвину повезло, и не только в плане кулинарных талантов, и я надеялся, что он это хорошо понимает и ценит. Но если что я ему всё объясню, да он и так знает, что Ирку нельзя обижать.
Пинвин тоже был дома, прибежал, шурша пакетами из супермаркета, буквально через минуту-две после моего прихода. Ирка носила еду на стол в гостиной, Пингвин отмывался после работы, а я приглядывал за малышом.
С Тошкой мы виделись впервые, родился он без меня. Фотографии я, конечно, видел, но вживую встретился с племяшом в первый раз. С последней виденной фотографии Тоша заметно подрос и отрастил себе хохолок пушистых светлых волос. Ира сказала, что их цвет ещё изменится, и без лишних разговоров вручила мне малыша.
Я сидел на диване, держал на весу перед собой вполне себе такого увесистого младенца с одуванчиковым хохолком и в одуванчиковых ползунках. Пингвинёнок ходить ещё не умел, но сидеть без вопросов, держал голову гордо, как спортсмен-чемпион. Я смотрел на него, а он на меня ясными серо-голубыми глазами. А ещё кривил рот, морщил нос (хороший такой, папин, не кнопку) и всем видом выражал сомнение в моих способностях присмотреть за ним, пока Ирка носится между кухней и гостиной, заставляя стол всё новыми и новыми блюдами. Пахло, кстати, так, что слюнки текли.
Аргх, а-аргх, решил он высказать своё недовольство, и Ира, как по волшебству, появилась в дверях с тарелкой в руках.
Мамочка здесь, сообщила она кряхтящему и сучащему ножками малышу. Поставила на стол салатник с оливье и погладила Тошку по хохолку. Побудь пока с дядей Даней.
Не учи малыша дурному, сказал я. Приятно познакомиться, Тоша. Меня дядей Дэном зовут.
Аргх, а-аргх, морщась, вновь заявил Тошка. Смотрел на меня обвиняющим взглядом, но что он мог понимать? Ещё «мама» не мог сказать, но ругаться пытался.