Аргх, а-аргх, морщась, вновь заявил Тошка. Смотрел на меня обвиняющим взглядом, но что он мог понимать? Ещё «мама» не мог сказать, но ругаться пытался.
Ты его не так держишь, заметила сестра и улыбнулась. Просто посади его к себе на колени. Не нужно его так долго держать на весу. Конечно, ему это не нравится.
Неплохая идея, но всё закончилось тем, что Тошка насквозь промочил мне джинсы. Ладно уж, я это дело быстро замыл.
Я надеваю ему памперсы, извинилась Ира, но только на прогулку.
С ними в разы проще, заметил Пингвин.
Да, но не полезней. Мне несложно пелёнки постирать, твёрдо сказала сестра, и на этом обсуждение прекратилось.
Я не стал ввязываться в спор, который даже не был спором, так быстро победила сестра. Кто в доме хозяин, сразу стало понятно.
Ира ушла укладывать Тошку, и мы с Пингвином остались в гостиной одни. Он помалкивал, я тоже молчал. Говорить не хотелось, тем более о проблемах, тем более объевшись так, что болт на джинсах пришлось расстегнуть.
Ира сказала, ты уже знаешь, прервал молчание Пингвин.
И ты знаешь? спросил я.
Давно уже. Ещё осенью видел его. Они прямо возле дома в машине сосались.
Э-э, что?
Целовались, уточнил Пингвин, и у меня от души отлегло. Самую малость. Я с Геной поговорил и попросил, чтобы он в мой дом больше не приходил. И своего мнения не изменю. Пока он живёт с этим мужиком, его ноги в этом доме не будет.
Расклад сразу стал ясен. Генке отказали от дома. Я не был удивлён это же Пингвин! Толерантностью он не отличался. Удивляло, что Ира не смогла его переубедить, да ещё и за всё это время. Да, такие вещи не все принимают, но за Генку мне стало обидно.
Ира вошла в гостиную, бросила взгляд на мужа, вздохнула.
Ты не прав, сказала она.
Он твой брат, так что я тебя понимаю. Но у нас сын, и я не хочу, чтобы он думал, что однополые отношения это норма. Такого не будет. От влияния Гены Антона нужно оградить.
Пингвин не стал спорить с тем, пелёнками пользоваться или памперсами, но здесь стоял будто камень. По их тону, выбору слов и даже выражению лиц я видел: этот разговор повторялся уже много раз, и ни сестра, ни Пингвин не собирались сдавать позиции.
Тоше семь месяцев, сказала сестра. Какое такое негативное влияние Гена может на него оказать?
Такое, резко ответил Пингвин. Мало ли, чем он от того мужика заразится. Или с кем он ещё спит. В этой среде сама знаешь болезни Это помимо всего остального!
Слушая Пенгина, я медленно (на самом деле, быстро, аж скворчало внутри) закипал. Его слова доходили, как сквозь слои ваты.
Заткнись, а, посоветовал я, но Пингвин не заткнулся, а переключился на меня:
Ну и, расскажи-ка, в чём я ошибаюсь?
Для начала ты мне расскажи, какого хрена молчал до сих пор? Я бы ещё осенью с братом поговорил, убедил бы его не ввязываться в эти отношения. И вот, прошло, бл
У Ирки потяжелел взгляд, и я мгновенно исправился:
блинский блин, полгода, и я об этом узнаю от него, от Гены, а не от тебя, Жора, и не от тебя, Ира. Вы хоть с ним говорили? Вы пробовали его переубедить? Вы объясняли ему, что он со своей жизнью делает?
Пингвин скрестил руки на груди. Ира села у стола, выпила стакан воды до дна кормящая мама, она единственная даже не пригубила.
Он любит Костю, сказала она. В этом всё и дело, Даня. Наш Гена своего Костю по-настоящему любит. Он знает о последствиях, о рисках, он всё это знает, но для него Костя важней. Намного важней даже того, чтобы сюда приходить. Так что ты не думай, что всё это несерьёзно.
Любовь-любовь, любовь-морковь. Я слушал Иру и недоумевал. По слогам и большими буквами недоумевал. Она что, это серьёзно?
Да, Ирка оказалась настроена весьма решительно и стояла насмерть, доказывая, что, во-первых, Гена любит этого своего Костю, во-вторых, для них обоих их отношения очень важны, в-третьих, я недооцениваю их чувства и, в-четвёртых, недооцениваю чувства вообще. Мне в ответ на все эти речи хотелось сказать только одно: «Кака така любофф?», хотя про сучку крашеную тут уже было не к месту.
Пингвин сидел, нахохлившись, скрестив руки на груди, молчал, как партизан на допросе. И я знал, что это значит: они с Ирой спорили уже миллион раз и не пришли к общему мнению. Практический вывод: ввязываться в спор с Иркой не стоило. Она размахивала руками, её глаза блестели, грудь вздымалась, голос звучал громко, чётко и звонко. Настоящая валькирия, прямо флаг в руки и в бой. Сестричка закусила удила, села на любимого пегаса, и её не остановил бы и поезд.