Лен, иди есть. Я рассольник разогрела.
Рассольник?
Рассольник с перловкой иногда дают в школе на обед: зеленовато-рыжее варево, подернутое тонкой пенкой. В такие дни Лена обходится вторым.
Другого нет.
Мама помешивает суп в кастрюле, пробует с ложки, оставляет булькать на маленьком огне. На столе лежит раскрытый детектив, текстом вниз, мягкой обложкой вверх, уголки закручиваются, как после бигуди. Мама углубляется в него. Лена садится на табурет у клетки с хомячком, и хомячок бежит, бежит, бежит к ней в колесе. Колесо погромыхивает, хомячок косит на Лену загнанным безумным глазом. Лена болтает ногами в такт, потом раскачивается вместе с табуретом. Скучно. Но она привыкла ждать. Рассольник закипает. Мама откладывает книгу, выключает газ и наливает полтора половника себе, полтора Лене. Ставит тарелки на стол.
Мам, да я не буду Лена хочет сказать, что она не голодна, но мама понимает все иначе.
Упертая, в отца вся, бросает поверх книжки разочарованный взгляд.
Это плохо, понимает Лена, быть в папу, потому что с папой у мамы непростые отношения еще с тех самых пор, как он запил.
Отца, вечно небритого и громкого, Лена давно не видела она живет у бабушки лет с четырех. Помнит только кисловатый спертый воздух мытищинской квартиры, запахи масляной краски, скипидара, подписки Пикуля и Льва Толстого, спирта в рюмках, сигарет. Неужто и от нее семья будет бежать в ночи в пуховике, наброшенном на пижаму, ловить машину на шоссе скорей, скорей, пока он не проснулся, ехать к Тете или Бабушке? Она не хочет так, она же не такая вовсе.
Она хочет быть хорошей. Когда-нибудь она ей станет, и мама заберет ее совсем, поселит в комнате с Новой Девочкой. Там есть диван, в той комнате, он стоит рядом с Девочкиной кроваткой, и Лене на нем всегда спокойно спать. Жаль, редко получается.
Лена ест. Вкус у рассольника даже ничего, если о нем не думать. Если просто глотать, следя, как снег вальсирует в черном переломе космоса снаружи.
Недавно Лене подарили энциклопедию про астрономию. Как оказалось, в центре Млечного Пути есть черная дыра массой в четыре миллиона Солнц. Сила притяжения этой дыры так велика, что с ее поверхности не улетает даже свет. Поэтому она абсолютно черная. Непроглядная ловушка для всего.
Лена молодец. Одни пятерки за полугодие, Аня, смотри, как надо заниматься, говорит Тетя. Аня, двоюродная Ленина сестра, куксится, а Лене неудобно, хоть похвала приятна.
В мае, в последний день учебы, Лена получила грамоту за «отличные успехи» это легко, не правда ли? Не получи она грамоты, вот тут-то все бы удивились, ведь Лена это синоним пятерки и зубрилы. А спустя месяц-два любой успех теряет значимость, и Лена снова погружается в топкое и темное ничто, уходит за горизонт событий, где нет ни звука.
Лена башковитая у нас, кивает мама и идет на кухню, разгружать пакет.
Ей помогает Вторая Бабушка, звенят бутылки мама шампанское купила, долго выбирала в магазине. Шуршат пакеты и бумага, в которую на рынке завернули палку копченой колбасы. Мама рассказывает, как она сама в школе была хороша в математике, поэтому к математике у Лены талант врожденный и вроде бы уже немного не ее, а мамин.
Тетя, Дядя, Аня и Вторая Бабушка живут в ламповом хаосе, резко пахнущем котами, старыми обоями, табачным дымом. Обувь свалена у входа, на крючках столько вещей, что повесить сверху куртку невозможно, приходится класть ее на тумбочку под зеркалом. Пол скрипит, шкафы приоткрыты, показывают тряпичные языки, у окна навалены коробки, в которых тоже вещи. Лена осталась бы жить в этом пропитанном семейной жизнью беспорядке. Забилась бы за коробки с бельем, зарылась в кучу пыльного тряпья в углу, устроилась на подоконнике рядом с кошкой почему она сама не кошка? Бродила бы целыми днями по квартире, смотрела из окна на кухне. Ее бы гладили и кормили, просто так, потому что она это она.
Они с Аней картошку с котлетами не будут не-а, есть не хочется, потом тихонько тащат бутерброды с копченой колбасой и шоколад из коробки ассорти, пока мама и Тетя со Второй Бабушкой заливаются шампанским. Потом Дядя уезжает, он тоже работает в ночную смену, но не таксистом, а в метро. Лену с Аней укладывают спать Аню на нижний ярус кровати, Лену на верхний. Они спать не хотят, ерзают, бегают по очереди в туалет («да сколько можно бегать, не слышишь меня совсем, сил нет с тобой, вся ты в отца, ложись спать уже, да сколько можно»). Мама, Тетя и Вторая Бабушка курят на кухне, о чем-то тихо говорят. Под их разговоры, чувствуя легкий привкус дыма в воздухе, Лена засыпает.