Или… Эллен вдруг вспомнились женщины на фотографиях, особенно блондинка, которая так и висла у Люка на шее. Возможно, он хочет попросить развод. Чтобы жениться снова. Ее сердце провалилось в пустоту.
— Это не телефонный разговор, — недовольно ответил Люк. — Надо обговорить лично. Что ты делаешь сегодня вечером?
У Эллен от изумления приоткрылся рот.
— Так ты… О Господи! Значит, ты в Англии? Нет. Она не может с ним увидеться. Сама мысль пугала ее до судорог: он будет говорить о другой женщине, а она — слушать…
— Непредвиденные дела.
— Я работаю, так что изложи все свои соображения в письменном виде.
— Работаешь? Вечером?
Эллен даже улыбнулась, представив себе, что он подумал.
— Успокойся, Люк. Я не собираюсь прогуливаться по темным аллеям Саутворка в сетчатых чулках и почти без всего остального!
— Рад слышать, — отрезал он, и Эллен осталось только удивляться, куда девалось его чувство юмора. — Что, папочка нашел тебе прибыльную работу?
Эллен только фыркнула. Очень нужна ей чья-либо помощь!
— Сама нашла. Полагаю, твой преданный Донателло уже проинформировал тебя, что с родителями я больше не живу.
— Выгнали за плохое поведение?
— Просто устала от чрезмерного мужского владычества! — отрезала Эллен.
— И чем же ты занимаешься?
— Днем раскладываю по полкам товары в супермаркете, а… — Тут она осеклась. Рассказывать Люку о своей вечерней работе она не могла. И, чтобы не нагромождать ложь, сказала:
— А три дня в неделю по вечерам работаю в общественном центре. Сегодня тоже.
На другом конце провода повисло долгое молчание. Конечно, Люк решил, что она не сильно продвинулась вперед со времени их разрыва. Знал бы он, через какую черную депрессию ей пришлось пройти! В ее дела он с тех пор не вникал. После того, как Эллен отказалась от его денег. Люк умыл руки. С глаз долой — из сердца вон.
— Значит, супермаркет, — в его голосе четко слышалось неодобрение.
— Мне нравится, — искренне сказала Эллен. Действительно, это был первый шаг в ее карьере. Потом она станет старшим продавцом. Потом… кто знает?
— Раскладываешь… товары?
Эллен даже позволила себе улыбнуться.
— Ну, ты же меня знаешь. Сплошное удовольствие и никакой ответственности!
— Звучит самокритично, — печально согласился Люк.
Эллен возвела глаза к потолку.
— Мне там нравится. Чувствуешь себя частью большой семьи.
Пока Люк молчал в ответ, Эллен печально подумала о своей разрушенной семье. И о матери Люка, которая была убеждена, что ни одна женщина, кроме святой, не сможет стать подходящей женой ее сыну. Теперь, когда ее не стало, у Люка не было никого, кроме Джеммы.
— Я рад, что ты нашла себе работу по способности, — съязвил Люк. — Значит, сегодня. Во сколько ты начинаешь?
— В половине восьмого. — Эллен спохватилась:
— Но мы не можем встретиться…
— Должны. Встретимся до твоей работы. — Это было сказано типичным тоном властного южанина. Что окончательно взбесило Эллен. — Где ты живешь?
Эллен нахмурилась. Не хватало только, чтобы Люк увидел ее квартиру. Обычно она встречалась с его помощником Донателло, который привозил Джемму, где-нибудь в кафе. Она боялась, что Люк прекратит ее встречи с дочерью, если узнает, в каких условиях она живет.
— Ты что, не понимаешь, что я вообще не хочу тебя видеть?
— Я тоже. Ты не принадлежишь к числу моих лучших друзей. Но это важно, — ответил Люк. — Это касается Джеммы. И тебя.
Она похолодела. Его слова звучали зловеще. Чтобы унять дрожь в ногах, ей пришлось прислониться к стене.
— Но разве нельзя…
— Это должно быть улажено. Выбери любое место, — спокойно и деловито продолжал Люк. — Я задержу тебя не больше чем на десять минут. Надеюсь, ты можешь оказать мне эту любезность ради благополучия моей дочери?
«Моей», а не «нашей». Да, подумала Эллен, так оно и есть.