(А скольких еще стрелков они воспитали!)
* * *Война дала еще один ответ на вопрос о том, зачем казаки шли далеко на север и восток, присоединяя к России все новые земли.
Тотемным зверем русских должен быть соболь, а не медведь. Медведь затертый европейский символ: и Берлин, и Берн все медвежьи названия. Неразборчив в еде, неуклюж, спит зиму напролет Что нам дал медведь?
Соболь совсем другое дело. Изящный, хищный, юркий, он «сделал» несколько русских веков.
В свое время соболь вел русских за Урал. Пушнина «мягкая рухлядь» была валютоемким экспортным ресурсом, углеводородами своего времени.
И он же, соболь, воспитал непревзойденных снайперов секретный таежный спецназ.
Ничего лишнего у нас нет. Ни пяди земли, ни зверя. И тем более ни одного человека.
Шамиль Идиатуллин
Писатель и журналист. Родился в 1971 году в Ульяновске. Жил в Набережных Челнах и Казани. Сейчас живет в Москве. Автор множества книг, романа «Убыр» под псевдонимом Наиль Измайлов. Лауреат премии «Большая книга» за роман «Город Брежнев» лауреат премии «Новые горизонты».
Самая не дошедшая до нас книга о Великой отечественной войне
Владимир Богомолов. «Жизнь моя, иль ты приснилась мне» («Книжный клуб 36,6», 2014)
Свой главный роман Богомолов писал долго, написал много больше 400 страниц книжного издания (даже если не считать часть «В кригере», сформованную в отдельную повесть), но это в лучшем случае пятая часть задуманного судя по пунктирности повествования, многочисленным повторам и загроможденности текста. Впрочем, явно подлежавшая вычистке загроможденность (описаниями и, конечно, документами, собранными и додуманными с привычным мастерством) не мешает очень легкому слогу и внятности изложения я давно так быстро не читал. А повторы, вернее, рефрены, главный из которых «за что?», являются вполне осознанным и почти структурообразующим приемом.
Текст производит довольно странное впечатление. Льва видно по когтям, но автору уже неинтересны когти, которыми на гранит вечности были нанесены «Иван» и «Момент истины». «Жизнь моя» наследует больше «Зосе» (хоть нарочито грубей и желчней). С этим связана лично моя проблема восприятия текста.
Богомолов мастер психологии действия, причем и действие, и психология уникальны, а рассказчик конгениален герою, потому что явно умеет и качать маятник вразножку, и уверенно высчитывать в своем собеседнике одного из трех тысяч нелично знакомых диверсантов (не только по выпуклости противокозелка, но и по манере вести дискуссию) и, соответственно, определять, что выгоднее не только тактически, но и стратегически (для общей победы) валить собеседника на месте или дробить ему коленные суставы.
Что умеют герой и автор «Жизни моей», не совсем понятно, потому что им обоим интересна только психология рефлексии, а действие побоку. В течение почти всего текста автор предпочитает показывать героя настоящего героя, старлея Федотова, пацаном ушедшего на войну и «тянувшего Отечку» три года, издырявленного, невинного, многоопытного, наивного фронтового разведчика и доверчивого щенка в момент подготовки к чему-то главному (сражению, операции, учениям, зимовке) или в пострежиме, когда все уже кончилось. Действие в лучшем случае упоминается (вроде «я тоже получил пулю в предплечье и провалялся в госпитале два месяца»). Чрезмерно подробно прописаны только бытовая и лирическая линии именно что с повторами и многопудовыми отвлечениями. В результате читатель верит, конечно, но не видит, почему герой не сопляк-ванька-взводный, а опытный и умелый ротный командир, которого никак нельзя унижать и ставить на четыре кости.
Между тем вся книга посвящена тому, как умелых ротных командиров и комполка, лейтенантов и генералов, пацанов и стариков ставят на четыре кости и унижают не всегда умело, но всегда грубо и расчетливо. Унижают другие лейтенанты и генералы, штабисты, особисты, кадровики, очаровательные девушки и измученные лахудры все. «Только так бесполезно, так зло и ненужно опустили их» просто потому, что так работает система.
Потому что совсем убойное, неожиданное и издевательски точное у этой истории завершение
Досадно, что как раз об этом и без Богомолова написано множество книг.
И о страданиях юного лейтенанта по теплому женскому тоже написано множество книг в том числе и Богомоловым, причем сильно тоньше, лаконичней и вернее (см. ту же «Зоею» и главки «Момента истины» о замкоменданта Аникушине).