Отсюда я вижу Линн и Артура, я не слышу, что он говорит, я знаю теперь между нами нет преград а Линн должна слегка покраснеть, вот она краснеет, почему у меня все буквально переворачивается внутри, когда она краснеет. Отступает на шаг, толкает калитку, идет по дорожке к моему (нашему) дому, кивает Артуру, ну вы же сами понимаете, там только написано, что вы сказали, что ничего не помешает нам быть вместе, а я покраснела, и все, понимаете, все, так что я могу идти, всего хорошего, приятного вам дня
Правда о треножнике
откуда я знаю, что это правда
Оторопело смотрю на экран, на фотографии боевых марсианских треножников, на охваченный пламенем город, смотрю, как будто вижу все это первый раз в жизни, спрашиваю себя:
Откуда я знаю, что это правда?
Никто не отвечает, потому что я спросил только самого себя осторожно показываю экран моему соседу в скоростном поезде, несущемся над городом, спрашиваю:
Это правда?
Сосед оказывается соседкой, миловидной девушкой, оторопело смотрит на меня, как психа, так же оторопело кивает.
А а откуда вы знаете, что это правда?
Мужчина, я замужем.
Да нет, вы откуда вы знаете, что это правда?
Понимаю, что ей нечего ответить, что им всем нечего ответить, что она отсаживается от меня не потому, что замужем, и не почему-то еще, а потому, что она не знает, откуда она знает, что
черт понес меня сюда, черт, черт, черт, и никто больше. Пробираюсь через лес, который даже язык не поворачивается назвать лесом, он даже не непролазный, он сплошной, неразрывный понимаю, что нет там никакого хранилища, и не было никогда, и меня обманули, вернее, я сам себя обманул, поверил невесть во что
и даже не верю себе, когда вижу стену хранилища, этого не может быть, так не бывает, это мираж, иллюзия, обман, трогаю влажную стену, поросшую мхом, брезгливо отдергиваю руку. Поднимаюсь по полуразрушенным ступеням, готовым обвалиться под моими ногами, оглядываю то, что когда-то было книгами через корешки пробивается зеленая поросль, тянется к тусклому солнцу.
Ищу, сам не знаю, что, наконец, нащупываю том, который, как кажется, может помочь мне, открываю, листаю, том больно кусает меня за палец, вырывается, вспархивает куда-то под своды хранилища, где его не поймать но я все-таки успеваю заметить боевые треножники и пылающий город.
Значит, это правда, говорю я себе.
Значит
Настороженно смотрю на книгу, а точно ли ы говоришь мне правду, а не рассказываешь ли ты мне дивную сказку далеких времен
Перепуганные, переполошенные книги бросаются на меня всем скопом, клюют, хлопают страницами, отбиваюсь от бесчисленных стай, выскакиваю на лестницу, которая проваливается-таки под моими ногами, лечу в какие-то бездны, поросшие непролазным лесом
две тысячи, говорит проводник.
Вздрагиваю. Понимаю, что он вытянет из меня все до копейки, и даже больше, что он может делать все, что ему вздумается, и я отдам ему все, все, просто чтобы выбраться из этой бескрайней пустыни. Уже понимаю, что я здесь ничего не найду, что здесь ничего нет, только я и проводник, и неизвестно, кто из нас вернется домой
здесь, кивает проводник.
Даже не понимаю сразу, что здесь, даже не сразу замечаю обломок проржавленного треножника, чуть припорошенный песком
Черт
Это правда, говорю я себе.
Это правда
Стою, ошарашенный настолько, что когда проводник говорит
Три тысячи
покорно вкладываю монеты в смуглую руку
дописываю последнюю страницу, смотрю на чистый лист, понимаю, что это тоже придется сделать мне самому неумело вырисовываю треножник, вроде похоже получилось
НАЙТИ
ФОТО
БОЕВОЙ ТРЕНОЖНИК
Поисковик услужливо ищет фото, не менее услужливо вставляет в статью, понимаю, что работа сделана
зачем?
Кажется, мне не следовало входить в эту комнату, да это вечно моя проблема, в гостях лезу, куда не просят, осталось только найти в комнате труп или что похуже, хотя что может быть похуже
Смотрю на то, что я увидел в комнате, смотрю на хозяина в дверях, выжимаю из себя одну-единственную фразу:
Зачем?
А, для туристов, кивает мой новоявленный знакомый. Как-то быстро у меня все со знакомствами, утром перекинулись парой слов, а вечером уже сижу у него в гостях, греюсь у ароматного кофе, нахваливаю вкус отменного камина, разлитого по бокалам, беру себе еще кусочек плюшевого кресла, запеченного с гардинами, плотнее кутаюсь в уют.