По затянувшейся паузе Гильен понял, что попал в яблочко своими доводами. Однако высказанные соображения показались ему самому не столь уж бесспорными. «Если сюжеты из тихой, благополучной, освещенной взаимной любовью жизни мало привлекают привыкшего к захватывающей интриге читателя, это не дает мне право ввергать в мучения персонажей моих историй, душевную и физическую боль которых я ощущаю, как собственную, размышлял он, вмиг позабыв о королевском присутствии. Стоит ли выведенная из сказки мораль, которую еще неизвестно как истолкуют, умножения печалей и скорбей пусть даже в порожденном буйным воображением мире?».
Сочинитель обернулся, чтобы воочию лицезреть одно из своих колоритных творений, но роптавший на свою долю монарх бесследно исчез с кушетки, вероятно, исчерпав лимит своего и без того ограниченного времени на пустые беседы. Сказочника порадовал такой поворот, потому как он смутно понимал, что чем меньше героев его рассказов волнуют подобные вопросы, тем самозабвенней и красивее они исполняют прописанные им свыше роли. Вот только за последние годы ему все чаще приходилось выслушивать их убедительные просьбы, сдобренные искренними пожеланиями, слезными мольбами и бурными негодованиями.
Следующим днем, отобедав в находящемся неподалеку от дома трактире «Пугливый олень», Гильен нос к носу столкнулся с пастором миниатюрной, но очень красивой старинной церквушки, популярной как среди жителей Йеккенхафена, так и у путешествующих морем гостей города. Они были приятелями с детских лет, но после того, как один стал окормлять паству, а другой, скрипя пером, создавать удивительные истории, их дружбе пришел конец. Тем не менее между ними легко завязался разговор, состоявший по большей части из ярких воспоминаний об их мальчишеских похождениях. Ближе к концу непродолжительного общения сказочник поинтересовался у священника, почему Бог позволяет злу со страданием омрачать жизнь его любимым творениям. Поначалу пастор удивился неожиданной перемене темы, но вскоре почувствовал себя на амвоне и начал сыпать цитатами из Писания, успев прочесть короткую проповедь о пользе всяческих невзгод для укрепления человеческой преданности Создателю. По его словам, земная жизнь являлась необходимой проверкой, экзаменом на зрелость души, после успешного прохождения которого открывались врата вечной жизни.