А дальше начал мыслить. Достигнуто так много. Россия почти завоевана, Белая армия разгромлена. Сынки богатых и знатных мужей России стараются убежать за границу. Сейчас, в это время, из Крыма водным транспортом, на баржах, присылаемых из Франции уплывут тысячи врагов революции. Сколько их там в Крыму?
Надо их сбросить в море всех, до единого. Нельзя допустить, чтобы около двухсот пятьсот тысяч юнкеров удрали во Францию или другие страны. Но как это сделать, кого послать в Крым? Все заняты, везде идет война. А беженцы могут помешать делу мировой революции, они сразу же, начнут распространять всякие небылицы о большевистской жестокости. Хотя это было, надо признать, но как без жестокости, если враги не хотят сдаваться добровольно? Россия почти что завоевана большевиками, но «Дело не в России, на неё, мне наплевать это только этап, через который мы приходим к мировой революции!» пробила лысину свежая мысль, которую надо было зафиксировать.
«Я в России уже всего достиг, сумею ли этим воспользоваться? Или нет, не так. Если мне на Россию наплевать, то только тогда, когда совершится эта мировая революция, а пока нет. Россию я уже скрутил в бараний рог, хотя этого недостаточно, надо уничтожить старое поколение и вырастить новое, молодое, у которого не будет отца, а отцом всех двуногих, зомбированных животных, буду только я Ленин.
2
Озабоченный положением дел в Крыму, вождь долго искал, кого бы послать вдогонку за отступающими армиями белых, которым ничего не оставалось, как ждать счастливой возможности навсегда покинуть свою Родину и найти приют в гостеприимной Франции и в других странах.
Он просто не хотел оставлять их живыми, хотя они никакой опасности для него больше не представляли. Он мстил им за их жизнь. Как это так? они родились в России, ненавистной ему России, и посмели поднять руку на него как на «освободителя» трудящихся? Они должны были примкнуть, а они отвернулись от него.
Красная армия, его армия, состоящая из пролетариев разной национальности, венгров, китайцев, латышей, и евреев, созванных со всей Европы, стала сплоченной и боевой под командованием Бронштейна-Троцкого, который быстро наладил железную дисциплину. Даже жалобы на него поступали. Второй человек, после него, Бронштейн- Троцкий любил баловаться. Выстраивал полк в одну шеренгу и каждого десятого красноармейца отстреливал на глазах у всех остальных. Вражья бледность на лицах красноармейцев свидетельствовала о том, что они осуждают поведение командарма, но Троцкий и видел и чувствовал недоброе деяние, тут же начинал реабилитироваться. Он награждал каждого, стоящего в строю хорошим пайком, табаком, хлебом с маслом и деньгами, но чаще орденами, и тут же благодарил за преданность мировой революции. Он буйствовал и давал возможность буянить простым солдатам, показывал пример, как надо вести себя по отношению к подозреваемым. А потом уезжал в другой полк.
Красные головорезы рассыпались по домам крестьян, либо горожан, национализировали все что было в доме, насиловали жен и дочерей на глазах у хозяина, и пьяные возвращались на свои стоянки, распевая революционные песни.
Все главные бандиты, командиры рот, надевали кожаные тужурки, вооружились маузерами и отправились на фронты, к своим, имея неограниченные полномочия. Они и там, среди красных, без суда и следствия расстреливали командиров дивизий, в основном выходцев из рядов царской армии, вешали их на площадях для устрашения.
3
Грузин Коба Джугашвили соревновался с Бронштейном (Троцким) по количеству уничтоженных, бывших царских офицеров, которые якобы плохо служили делу революции. Ленин знал об этом и молчал, в своей неадекватной душе поощрял это соревнование, хорошо отзываясь о массовых экзекуциях, так называемых контрреволюционеров. Вообще, Ленин с прытью маньяка поощрял убийства, особенно массовые, грабежи церквей и монастырей, называя это экспроприацией.
В этом его бессмертная заслуга перед русским зомбированным народом.
А тут бурлящий Крым. Экая бяка. Да этот Крым надо полностью уничтожить: часть расстрелять, часть повесить на фонарных столбах и деревьях, даже на памятниках, а потом и памятники уничтожить.
Только нужно послать туда стойкого, мужественного революционера, не знающего, что такое жалость. Только, как и где его найти? Дзержинский подошел бы, но кто будет расстреливать непокорных в подвале?