словно давно знали все эту но-
вость. Очевидцы сошлись на одном:
гном был на запах изрядным г-ном.
Под клекотанье людских пересуд
с гномиком домик в некрополь несут.
Окна и двери забиты доской
каркают с кровли вороны с тоской.
Может быть дни, или годы прошли
маленький зомби восстал из земли.
Видом ужасен стал маленький гном.
Пах, почему-то, как прежде г-ном.
Гном и при жизни-то был аморал,
песни без голоса-слуха орал,
А как подгнил, да как стал зомбаком
вовсе несдержанным стал языком.
Ночью, влюбленных гоняя взашей,
тайно он мату учил малышей.
Кладбище пользуя как кинозал,
много пикантных вещей показал.
Кошек царапал, облаял собак,
байкеру пальцем пробил бензобак,
Бабушку, что продавала цветы
он зазывал на свиданье в кусты,
и на заборе, твердила молва,
мелом писал он плохие слова.
Ночью прохожим пугалки шептал,
Вот, наконец, всю округу ДОСТАЛ.
И приходила священников рать
нечисть обратно в могилу загнать.
Поп православный и пастор-баптист,
коэн, диакон, и так адвентист,
гуру индийский, какой-то шаман,
всех их за деньги собрался шалман.
Пели, кадили, плясали они,
знаки чертили и ночи, и дни.
Книги читали, а зомби-нахал
крыл их по маме и не затихал.
Длилось так многое множество лет.
Вдруг измышлен электрический свет!
Лампы, столбов-фонарей целый лес.
Зомби от ужаса в землю залез!
И ПРОСВЕЩЕНЬЕ (спасибо ему!)
так победило извечную ТЬМУ.
1.20 Соловей разбойник
Кто не знает- пусть не лает:
В стародавние лета
Русь была совсем иная
Благодатна и свята:
Волки в елках, лисы в норах,
Хоть в бутик не заходи.
Рыба в реках и озерах.
Хочешь жрать, иди уди.
А уж репа в самом деле
Удавалась хоть куда.
Вот ее одну и ели
Все голодные года.
Деток в хате было много
(благо Интернета нет)
И за то любили Бога
Что чума лишь раз в пять лет.
Да ходили табунами
По Руси богатыри.
Прокормить их, между нами,
Трудно, прах их всех дери.
И хотя вражина лютый
Лез со всех концов земли
Но единственной валютой
Были царские рубли.
Жил намного интересней,
Содержательней народ
А в деревнях пели песни
И водили хоровод.
И на печку бабка с дедкой
Стлали враз по пять перин.
Мясо, правда, ели редко.
Но ведь в ем холестерин.
Жисть была совсем простая
И заместо всех машин
В море рыбка золотая,
В речке щука, в лампе джин.
Колобок лежал на блюде
И железо ело ржу.
Про то время, добры люди
Вам всю правду расскажу.
На неведомых дорожках
Как-то Леший с бабкой Ёжкой
Куролесили немножко,
Дринкали вино.
И вовсю нечиста сила
В чаще леса их носила.
Что еще меж ними было
Толковать грешно.
Плодовита их порода,
И прошло чуть мене года
родила Яга урода, -
Ухи, что лопух,
Тело хило, голос звонок
А заместо волосенок
Перышки и пух.
Рос ребенок в гуще леса,
Но не раз из интереса
Про него писала пресса
Мол, растет мутант:
Голосок в четыре года
Что гудок у парохода, -
Йоперный диска'нт!
А прошло еще три лета
И пошел слушок по свету
Что припевки да куплеты
Все, что мы поем,
Так поет уродец гадкий,
Что не жалко шоколадки.
Стали звать его украдкой
«нашим соловьем»
А потом возникли слухи:
Мол, в своем развратном духе
Много девок лопоухих,
Сбившихся с пути
Этот тип неблагородный
Без согласья мамы родной
Приобщил к любви свободной,
Мать его итти!
Братья девок всем народом
Кто пешком, кто на подводах,
В лес пошли учить урода:
Был народ сердит.
Все вернулись с битой мордой.
С той поры он звался гордо:
Соловей-бандит.
И, особенно не споря
Пообвыкли люди вскоре
К порожденью тьмы..
Ведь напасти и покруче
Зачастую массы мучат
Терпеливы мы.
Бают, что, ворча для вида,
Люди не были в обиде,
Их не мучил стресс.
И, погожею порою
Бабы часто чуть не строем
Перли в оный лес.
И шепталися украдкой,
Мол, поет разбойник сладко,
Хоть он вор и тать.
Бабки плакали, бывало.
Мексиканских сериалов
Мало им, видать.
А, бывало, после бани