В тот вечер, когда мы попрощались с Михаилом, меня охватила странная тоска. Я представила нашу с ним беседу сверху: люблю временами так смотреть на разные жизненные ситуации. Я удивилась наивной странности самой ситуации. Парень, который собирается через пару дней жениться, почему-то назначает встречу девушке и почему-то хочет, чтобы именно она выступала у него на свадьбе. Интересно, у многих происходит такое предсвадебное смятение?
Поздно ночью Михаил почему-то отправил мне сообщение, в котором восхвалял мою красоту, ум и искренность. Должна заметить, что его сообщение было искренним, что меня ввело в замешательство и смущение. Я не знала, как это воспринимать. Но я подумала, что это братская симпатия. Однако, почему-то на следующий день он опять предложил увидеться. Видать, симпатия ко мне имела совершенно иной характер, и мне ощущалось, что эта симпатия могла бы разгореться до огромного огня.
Вообще, когда я думала о Михаиле, я в очередной раз задала себе вопрос а почему мужчины никогда не выбирают такую, как я, даже когда именно такие им нравятся? Это тоже сложный философский вопрос, который поначалу заставлял меня ощущать себя «дефектной». Я думала, что раз не выбирают, значит, что-то не так. Может, я слишком возвышенна, или слишком внешне холодна, или миллион других предположений.
Вернемся к Михаилу. Да, между нами возник зачаточный огонь, иначе мы бы не делились такими тонкими откровениями, но такому огню нет смысла давать развиваться. Моя порядочность берет ситуацию в свои руки. Я не собиралась лишний раз внештатно видеться с Михаилом. Я ему сказала, что не смогу, что увидимся на свадьбе. Думаю, это было бы излишне. Хотя, если бы не его откровенное восхвалительное сообщение, может, я бы еще раз увиделась. Не знаю. Это уже не я решаю, а какая-то сила во мне, и слава Богу. Думаю, в мире есть более важные и глобальные моменты, более каркасо-образующие, скажем так, чем минутные симпатии, вспышки страсти и прочее. Я не хотела разрушать свадьбу. В свадьбе было завязано слишком много цепочек разных событий (банкетный зал, родители, гости, судьба будущей невесты, будущие дети и прочее), и вмешиваться в них, искусственно разрушать это, на мой взгляд, грех. К тому же, несмотря на теплую симпатию к Михаилу, я не могу полностью его воспринимать как мужчину, как и всех других мужчин, у которых есть жены или женщины. Для меня это не мужчины, а просто бесполые создания, я не могу их воспринимать как мужчин. Это трудно объяснить, но такое восприятие сидит глубоко внутри, и мне это нравится, это нравственность. Полагаю, что это попало в мое сознание через моих родителей, которые тоже крайне порядочные люди. Лучше быть порядочным, но одиноким. Для меня есть вещи важнее создания семьи, создания карьеры. Это чувство собственного достоинства, это нравственность, это чистота души это то, что делает дух свободным. Так что я Михаилу отказала во второй встрече.
Через пару дней я поехала на свадьбу Михаила, где меня встретили очень тепло и весело. Мне выделили отдельную гримерку. Когда я исполняла первый танец, мне показалось, что глаза Михаила заполнились почти влажной грустью. В моем танце был некий трагизм. Вероятно, сам танец вызвал такой эффект. Я танцевала под старую армянскую песню, в которой пелось о том, что певец потерял свою любимую в горах Турции. Публика очень живо аплодировала. Потом я исполнила пару грузинских танцев и один цыганский. Цыганский танец я исполняла под песню, в которой говорилось о свободе. Возможно, я выбираю песни для своих танцев не случайно. Я ушла в гримерку. Я отказалась садиться за стол в банкетном зале. Меня хотели накормить, и я предложила принести угощения мне в гримерку. На пороге моей гримерки появился мужчина лет тридцати с огромным подносом, на котором щедро и колоритно был уложен шашлык с картофелем фри и салатом. У него была классическая армянская наружность: колоритный нос с горбинкой, большие карие глаза с густыми ресницами, смуглая кожа, средний рост (армяне не так часто бывают выше 175 см). Аккуратная полнота придавала ему еще больше того самого армянского колорита, а широкие жестикуляции окончательно слагали из него образ классического армянина. К тому же, черная борода на его лице еще больше подчеркивала его темные глаза с густыми черными бровями. Он чем-то напоминал и Фрунзика Мкртчяна, и Гарика Мартиросяна. А речь его струилась бегло, сладко, как горные ручьи Армении.
Так получилось, что мы проболтали с ним больше часа. Звали его Артур. Пока я пыталась понять, откуда в нем такая харизма и превосходная дикция, он сообщил, что по выходным работает тамадой, а днем в будни работает в своем чайном салоне. Меня порадовала и вдохновила его разносторонняя энергичность. Я всегда своим братья советовала заниматься сразу несколькими делами. Например, днем в будни где-то работать, а по вечерам или выходным подрабатывать барменами, моделями, актерами. Мне всегда такой образ жизни казался ярче, чем просто одна работа и больше ничего. Тут я вижу живое воплощение своих идей, это Артур. В нем столько жизнелюбия, доброты, энергичности, что невольно заражаешься этим духом и хочется, чтобы таких личностей было побольше. Но он, скорее, исключение, чем статистическая обыденность.