— Да? — заблестели радостью глаза матери. — А что? — поглядела она на него внимательно. — Снимай, Миша, снимай. Не так уж это дорого. Деньги у тебя есть… Дело доброе… А подобрать вариант я помогу. Есть у меня ещё добрые знакомые.
Подобрать вариант оказалось делом и впрямь нелёгким. Рынка аренды квартир тогда ещё не было. Но мать действительно помогла. И в 1987 году восемнадцатилетний Михаил стал жить отдельно от матери.
Жить отдельно ему понравилось. Сначала он снимал квартиру в Орехово-Борисове недалеко от матери, потом перебрался в Ясенево. Домом же он не считал не только съёмные квартиры, но и ту, в которой был прописан, слишком уж разительно отличались они от их прежней четырехкомнатной. О той жизни напоминала только дача, но теперь там все лето торчал весёлый Эдик, устраивавший со своими не менее весёлыми друзьями бесконечные пикники и шашлыки. Так что и там ему было не очень сладко…
У Михаила было постоянное ощущение, что вся эта жизнь какая-то временная, что обязательно наступят дни, когда он снова переедет в центр, снова почувствует себя хозяином жизни, станет наслаждаться этой жизнью, как наслаждался в детстве. Почему бы и нет? Ему нет и двадцати. Он поступил в Плехановский институт, тот самый, который в своё время окончил и его отец, он получил водительские права и стал ездить на отцовской «девятке» вишнёвого цвета, у него ещё остались деньги. Что остаётся делать? Только жить да радоваться… И ждать своего часа, который обязательно наступит…
И он стал радоваться… Стал вести весёлый распутный образ жизни, тем не менее институт он не бросил и успешно сдавал сессию за сессией. Он верил, что образование пригодится ему и что лучшие времена у него впереди…
А пока наслаждался молодостью и беззаботностью. От девушек не было отбою… Пока не встретил одну… Ему казалось, он любит её. Связь с ней продолжалась около года с перерывами на бурные ссоры, заканчивающиеся трогательными примирениями и новыми взрывами страсти… Потом она забеременела от него. А вот это в его планы никак не входило. Он стал уговаривать её сделать аборт. Она не хотела, ей хотелось ребёнка, хотелось замуж. О женитьбе же Михаил думал с чувством панического ужаса. Связывать себя в двадцать один год?! Какой бы это было глупостью, каким безрассудством! Посоветоваться было не с кем, друзей практически не было, а мать давно уже стала для него чужим человеком, да у неё и самой появились серьёзные проблемы, которыми она стала делиться с сыном. Её распрекрасный черноглазый Эдик, за её счёт ездивший на её «Волге», замечательно погуливал с молоденькими телками и даже время от времени приводил их в её двухкомнатную квартиру, когда она была на работе. Но она безумно любила его, боялась расстаться с ним, выгнать его вон была не в состоянии… Так и тянулась эта позорнейшая связь, прожирались и отцовские денежки, и зарабатываемые ею… А ей было уже под пятьдесят… Эдик был лет на двадцать моложе её, чего ожидать? Все в порядке вещей… И Михаила это не касалось, его заботили свои проблемы…
… — Мне только двадцать один год! Я не могу обременять себя ребёнком! — злобно кричал Михаил той, которой ещё два месяца назад клялся в вечной любви и с которой проводил такие сладкие часы. — Ну потом, потом у нас обязательно будет ребёнок, только не сейчас, я ещё не кончил институт, ты вот кончила, а я нет… Ну сделай аборт, дорогая, я тебя прошу, — менял он тональность этого мучительного разговора.
— Будь ты проклят! — сказала наконец она и хлопнула дверью его квартиры.