Недавно у Сергея появилась «Ауди», на которой его возил шофёр. Сам же Михаил недавно в пьяном виде врезался в столб, машина стояла на ремонте, а он ездил то на метро, то на такси. К тому же одноногий явно недолюбливал его, постоянно отпускал шутки в его адрес, глядел с нескрываемым презрением и наверняка что-то нашёптывал про него Кондратьеву. Но Кондратьев долго терпел. В последнее же время их отношения явно ухудшились, и Алексей стал намекать ему, что, если он не прекратит пьянствовать и прогуливать, его былые заслуги будут списаны, его уволят. Этот дуболом так разговаривает с ним, причём при Аллочке, к которой он безуспешно пытался подклеиться. Недавно Кондратьев сделал ему строгий выговор, и он вынужден был слушать, не имея возможности возразить. Потому что по сути Кондратьев был прав. По сути прав… А плевать на эту суть… Кто такой этот Кондратьев? Что он понимает в торговле? Кто такие этот Никифоров, Фролов? Если бы не Михаил с его хваткой и оборотистостью, с его образованием, вся эта фирма давно бы прогорела…
Казалось, ненависть Михаила к Кондратьеву не знала предела почти с самого начала их знакомства и совместной работы… Но когда он узнал про него новое обстоятельство, он стал ненавидеть его во сто крат больше… Нет, никаких сомнений… Пришли братаны, и ладно! Сами подстроили эту встречу, и отлично! Нужен он им, и прекрасно, главное — отомстить и нажиться… Будь что будет…
Он погрузился в свои мысли настолько, что даже не заметил, как мощная мужская фигура возвысилась над их столиком.
— Киряешь, братишка? — послышался голос сверху. Михаил вздрогнул и поднял голову. На него глядели круглые водянистые глаза Коляки. Блестела под огнями люстры мощная золотая цепь.
— Зашли вот, — улыбнулся Игорь. — Садись, Коляка, выпей с нами.
— А я не пью! — рассмеялся Коляка. — В завязке я. Опаскудело квасить.
— Садись, поболтаем.
Николай сел, закинул ногу за ногу, небрежно закурил сигарету. На Михаила он даже не глядел.
— Коль, ты что, не узнаешь? Это же Миша Лычкин, наш сосед по Ленинградке, мой одноклассник, — улыбался Игорь, указывая на побледневшего Михаила.
— В натуре? — нахмурил жиденькие бровки Коляка. — Точняк… Миха! Здорово, братан! Как живёшь-можешь? На что живёшь? Бабки паханские пропиваешь? Тоже дело…
— Мишка меня выручил в том году, денег дал взаймы, — сказал Игорь. — А я отдать не могу. Может, выручишь, я отдам…
— С чего отдашь, пацан? Налей-ка пива лучше, в горле пересохло. Что, с пустыми бутылками сидите? Эй, халдей! — заорал он, оглядываясь назад.
Как из-под земли вырос официант, угодливо наклоняясь к нему.
— Принеси «Амстела» с полдюжины! Галопом! Только холодненького!
— Мигом! — растворился официант, и не успел Николай откашляться, как на столе появилось шесть запотевших бутылок «Амстела» и три чистых бокала. Официант разлил пиво по бокалам и так же мгновенно испарился.
— Ну, Коль, надо же парню помочь, — канючил Игорь.
— Я не благотворительная организация, чтобы всем помогать, — проворчал Коляка, отхлёбывая пиво. — Мне бы кто помог… Сам хожу по лезвию, — сверкнул он глазками-бусинками и сплюнул прямо на пол. Парочка за соседним столиком опасливо покосилась на него и стала суетливо собираться восвояси.
Михаил вспомнил слова Игоря о том, что только вчера Живоглот замочил при разборке какого-то человека, и похолодел. Старался не глядеть в холодные глаза своего опасного собеседника, суетился, ёрзал на стуле. От Живоглота это не ускользнуло, он слегка усмехнулся.
— Чего дёргаешься, парень хороший? — спросил он. — Выпей вон пивка холодненького. Рекомендую. Фирма!
Михаил покорно отхлебнул пива и попытался изобразить на бледном лице удовольствие.
— Кайф, правда, братан? — буравил его глазками Живоглот.