Тебе поможет отвар из калины. Бабушка Марица говорит, что калина первейшее средство при зимней лихорадке. Все наши предки пили и нам завещали.
Боже, только не калина! Семья Сатти лечила этой химеровой ягодой абсолютно все болезни, начиная от несварения и заканчивая нервным тиком. У меня от одного запаха начиналось и то и другое.
Я как раз свеженькую заварила. Альма вытащила изукрашенный ай-тэрийскими узорами термос и с ловкостью фокусника обменяла на мой, напоминающий узкую чашку с ручкой. Выпей все до капли.
Вот! Так всегда.
Ну давай, не мнись засюсюкала она и вдруг гаркнула на весь центральный холл: Немедленно!
Как боевой маг под присягой, я мгновенно отвинтила крышку и, затаив дыхание, сделала глоток горького отвара. Сделалось не лучше, а противно.
Скажи, хорошо? ласково улыбнулась Альма.
Уже чувствую, как возрождаюсь к жизни, соврала я и попыталась вернуть термос. Большое спасибо. Ты моя спасительница!
Я сказала до последней капли, сухо напомнила спасительница.
Но как я оставлю тебя без отвара калины? попыталась отвертеться от отравления. Тебе же еще на тренировку.
Перебьюсь. Уверена, что мои предки хотят, чтобы ты выздоровела.
Не надо перебиваться и беспокоить предков. Мне уже лучше!
Альма сердито сдвинула темные брови.
Хорошо, еще глоток и пойдем в лекторий, иначе опоздаем, предложила я грозной подруге и не дыша прихлебнула ядреный отвар.
Оставалось демонстрировать если не бодрость духа, то хотя бы бодрые шевеления. Я резво соскочила со скамьи. Голова немедленно закружилась, а плечо, вроде бы вчера никем не ушибленное, нехорошо прострелило. Да что за напасть меня сегодня преследует?
Животворящее ай-тэрийское средство делу точно не помогало, а мешало. В панике я окинула холл быстрым взглядом. Здесь всегда, с утра и до позднего вечера, пока не гасили огни, кипела жизнь. Студенты сидели на теплых скамьях, сновали вольнослушатели. Возле стены стояли открытые шкафы с книгами для обмена, их полки никогда не пустовали. У колонны притулилась карликовая лиственница в большой кадке
Надеюсь, растение поймет и простит, если вылить чуточку отвара. А если нет, то все равно не пожалуется.
Альма, ты займи нам места. Надо оставить книгу. Я кивнула в сторону обменных полок, нередко выручавших меня, когда не было лишнего динара на новые романы. Сейчас приду.
Только не задерживайся, согласилась она и проворчала: Знаю я тебя, вечно возле книг залипаешь.
Да третий день с собой таскаю. Опять забуду.
Способ был действенный. Альма искренне верила, что предки Сатти завещали ей прочитать главную книгу в жизни ай-тэрийских благородных дев «Житие святой Ауэрелии», а дальше по желанию. Но к литературе она испытывала такой же вялый интерес, как я к турнирной магии.
Прояви подруга бдительность, пришлось бы расстаться с недочитанным томиком. Но приключенческий роман совсем новый, только изданный. Чудом отхватила последний экземпляр в книжной лавке! Такой обидно ставить на обменную полку, точно ведь заберут, пока закончится лекция.
Мы разошлись в разные стороны. Для верности я обернулась. Подруга, не подозревающая, что коварная пациентка решила подлечить академическое деревце, спокойно поднималась по лестнице на учебный этаж.
Только не поворачивайся как заклинание пробубнила я и в кого-то со всего размаху вошла.
Волшебное ай-тэрийское снадобье щедро выплеснулось из термоса. Сверху странно крякнули. Оторопев, я уставилась на широкую мужскую грудь и огромную кляксу, растекшуюся на темно-зеленой ученической мантии. Тонкие ручейки, не успевая скатиться на пол, шустро впитывались в плотный рыхлый материал.
Очень медленно я подняла голову Обтекал Финист Берт! Высокий, голубоглазый и теперь пропитанный калиновым отваром парень моей мечты. Потомок северян, но без глупых прядей в волосах и выбритых висков. Любая девушка позавидовала бы его ровному светлому цвету волос.
Химерово отродье! отпрянула я.
Он изогнул брови.
В смысле не ты, а оно! Я указала на пятно. Подожди, все будет.
Еще что-то будет? ошарашенно уточнил Финист. Может, решил, что ему подольют сверху?
С видом профессионала свободной рукой я призвала магию и ею же припечатала к влажной кляксе. Из-под ладони, как из-под раскаленной подошвы утюга, пошел влажный пар. В воздухе повеяло не только калиной, но и паленым полотном. Дымок вдруг потемнел, как если бы мантию сжигали, а не сушили.