Надеюсь, что прохождение через лабиринт хитросплетений покажется легким и занимательным. Одно можно сказать с уверенностью: листая этот роман, вы прикоснетесь к тому, что хочет донести до нас Книга книг. И пускай каждый найдет выход из своего Египта.
Замысел
Когда в начале я решил наполнить вечность,
Где одиночеством зияла бесконечность,
Еще не создал я имен, не ведал, где я,
И словно пламя в пустоте одна идея.
Она жила во мне всегда, таилась, тлела,
Искала выхода, звала, рвалась, ревела.
Но не рождалось ни вопроса, ни ответа,
Лишь пляска черного огня в потоке света.
В исходных сферах я нашел баланс и меру,
Я создал буквы, ввел слова, придумал веру.
И, ни ядром еще не став, ни оболочкой,
Подолгу мыслями витал над каждой строчкой.
Рождались небо и земля, меж ними своды,
Ночь отделилась ото дня, разлились воды.
Земля наполнилась игрой и шумом жизни,
И мир вращался в идеальном механизме.
В нем не хватало лишь одной заглавной роли
Того, кто сможет все менять свободой воли.
Тебя из замысла создам в последний день я,
В сокрытьи буду наблюдать твое взросленье.
Я дам завет, я сам его на камне выбью
Придут видения, умчатся легкой зыбью.
Связав себя с тобой обещанным законом,
Я не останусь в одиночестве бездонном.
Прими ж скрижали, инструменты, и ограду,
Ты сможешь сам определять себе награду.
В тебе сольются свет и тьма, закон и милость,
Все то, что лишь с твоим приходом проявилось.
Для выполнения назначенной работы
Я помещу тебя в саду в канун субботы.
Мое творение, ты справишься неплохо,
И мне в безвременье не будет одиноко.
Родословная героев Торы
Неактивные персонажи затемнены и приведены для полноты картины. Генеалогия представлена в сокращенном виде с целью показать соотношение поколений и родственных связей героев
Пролог
Прошлое колодец глубины необыкновенной
Т. Манн
То, что хотел бы я высказать, высказыванию не подлежит
М. Щербаков
По ту сторону Начала
Когда ни о каком Начале не было еще и речи, а все сущее представало одним спокойным и ясным светом, в Его сознании родилась идея.1 Едва ли возможно представить себе место и время ее возникновения, как и наглядно вообразить Его самого. Фантазия отказывается поместить Его в пространственно-временные границы, во-первых, потому что они еще не были созданы, а во-вторых, поскольку Он все равно не вписался бы в их рамки. Он находился в обособленной, недоступной для восприятия системе миров, которую только и можно охарактеризовать как непознаваемую. С Ним не была связана никакая физическая реальность, а любое Его описание выходило бы за пределы доступных понятий. Единственное Его проявление заключалось в вездесущем однородном сиянии. Древние дали Ему имя Эйн Соф, что на священном языке означало бесконечность.2 Устремляя мысленный взор сквозь непроходимую толщу сокрытого, мудрецы пытались расслышать отголоски непостижимой идеи и воссоздать образ Того, в чьем сознании возник изначальный замысел.
Пребывающему в иных сферах не хватало одного радости общения. Бездонное одиночество требовало единомышленника, с которым можно скоротать время за шахматной партией, сопровождая ее дружеской болтовней. Однако, создать достойного собеседника никак не удавалось. Сколько Он ни пытался, всегда выходил равнодушный ангел, превращавший таинственную игру в скучно и безошибочно выполняемую работу. После нескольких неудачных экспериментов Он понял: завершенному творению недоставало стремления к саморазвитию. Партнера нужно было воспитать, проведя через стадии духовного становления, и уподобить себе в уникальном свойстве способности творить. В этом и состояла Его идея. Не тратя понапрасну своей бесконечной энергии, Он взялся за дело.
Сперва пришлось освободить от своего присутствия место для будущего творения. Здесь Он ослабил интенсивность света, обеспечивая возможность образования стабильных структур, однако не устранил его полностью, чтобы поддерживать жизнь своего детища. Так в Нем образовалась область, готовая вместить воплощение Его замысла. Древние назвали это Цимцум Алеф первым сокращением.3