С историей, и тем более с историей России, а если точнее с её началом всё сложнее, однако буксование в «старых исторических колеях» на государственном уровне заметно невооружённым взглядом. Это тем более удивительно, что сам процесс исторического обновления и переосмысления отдельных положений на месте не стоит. Однако на сегодняшний день гораздо более ценную информацию об интересующем предмете можно получить из определённых научных статей и монографий, куда меньших по объёму страниц, но куда более ёмких по содержанию, чем из очередного курса лекций и фолианта альтернативного «специалиста» или даже настоящего доктора исторических наук.
Главная историческая мысль отечественной исторической доктрины, к сожалению, продолжает вращаться вокруг Повести временных лет (далее по тексту ПВЛ) и «варяжской» легенды. С одной стороны, это кажется логичным, ведь это родное так сказать, литературное творение пытается рассказать о начале славян и Руси соответственно. Но это впечатление уже давно является обманчивым для большинства специалистов. Еще в XIX в. у ряда исследователей был вполне справедливый скепсис относительно правдоподобности ПВЛ: «историческая критика и просто здравый смысл не дозволяют поздние летописи признавать достоверными источниками» [Морошкин, 1842, с. 22].
Историки давно обратили внимание на то, что средневековые письменные источники, употребляя одно и то же название Русь, зачастую относят его к совершенно разным территориям. На этом основании ряд исследователей приходил к выводу о существовании в раннем Средневековье разных государственных и территориальных образований с таким названием [Федотова, 2019]. Однако главная странность до сих пор заключается в том, что умолчание об этих фактах в ПВЛ, тем не менее, сделало её основным, а главное, практически непогрешимым источником по началу русской истории.
Тезис ряда исследователей о том, что «Повесть временных лет» представляет собой уникальный исторический источник, на основании которого можно не только реконструировать общий ход историко-политического развития средневековой Киевской Руси от этапа её появления и до эпохи феодальной раздробленности» [например, Мельников, 2018], является глубоко ошибочным и более того, сильно дезориентирующим неподготовленного читателя. ПВЛ не объясняет даже тех вещей, которые по умолчанию должна объяснять (происхождение княжеской династии, полян, варягов, конкретно не даёт сведений ни об Олеге, Аскольде, Дире, даже о Рюрике, не объясняет искусственно затянутое «малолетство» Игоря и пр.). Явная тенденциозность позднего редактора летописи заметна также и в вопросе о культурном влиянии южных и западных славян на Древнюю Русь.
Например, с первых страниц своего труда летописец дорожит исторической связью и родством Руси со славянством и не менее шести раз подчеркивает эту связь как в отношении племенном, так и в отношении средств просвещения. Но после 898 г. влияние славянской культуры на Русь почти бесследно исчезает из древнейшего летописного свода. Такое загадочное отношение Повести временных лет нельзя рассматривать как «случайную оплошность» [Никольский, 1930].
И это только беглый взгляд. А ведь помимо этого она не разъясняет упоминания о Руси до 860 г., что, разумеется, выдает в очередной раз либо излишнюю тенденциозность, либо попросту неинформированность поздних летописцев. А полное молчание о таинственном кагане русов, живущем на острове, посольстве того же кагана русов в 839 г. к франкам, походах русов в Закавказье и нападениях на византийские Сурож (нач. IX в.) и Амастриду (до 842 г.) подтверждает эту полную неосведомленность позднейших составителей ПВЛ о руси, как народе в IX в., а, следовательно, прояснить именно начало руси согласно ПВЛ весьма затруднительно.
Между тем, нападения руси на византийские владения до 860 г. факт настолько же известный, насколько известны сведения о нескольких центрах русов, как самостоятельных протогосударствах. А помимо этого есть ещё несколько свидетельств разных хронистов, упоминающих русь гораздо в более древние времена, которые мы обязательно рассмотрим в данной книге. И поскольку о фактах существования руси, как народа свидетельствуют слишком многие источники, прежде чем отмахиваться от этих сообщений, официальной науке необходимо освободиться от новгородско-киевских догматов, хотя бы в части непомерного раздувания территории Киевской Руси в самом начале её существования и переоценённого информативного значения легенды о призвании Рюрика.