— Ну вот, что я вам говорил? — Смотреть на нее было для него бесконечным наслаждением. Она была само совершенство — от блестящих волос до красивых узких ступней в вечерних туфлях точно такого же цвета, как серебристая отделка платья.
Ребекка быстро повернулась к высокому стенному зеркалу. Уж ей-то было известно, как опасно поощрять одержимость, но кулон был чудесным. И так дивно смотрелся на ее обнаженной коже.
— Боже правый, как вы прекрасны, — произнес Стюарт неожиданно хриплым голосом.
Неужели она не видела, куда это может завести?
Неужели полагала, что большая разница в возрасте будет служить ей защитой?
— И все-таки я сниму его, Стюарт, — твердо сказала она.
— Нет. — Он почувствовал, что выдал себя, и решил действовать осторожнее. Он всегда получал то, чего хотел, и привык принимать это как должное, но эта молодая женщина была не похожа на других.
— Ребекка, Стюарт? — Неожиданно появившаяся в дверях Фиона выглядела именно так, как должна выглядеть звезда. Ее проницательный взгляд перебегал с одного на другую. — Что-то случилось?
— Господи, о чем ты говоришь? Конечно, нет, Фи, — раздраженно ответил ее брат. — Похоже, ты нацепила на шею с миллиард долларов. Я подумал, что неплохо будет одолжить и Ребекке какое-нибудь ожерелье.
Ребекка повернулась к свету, и Фи заметила, что глаза девушки блестят, словно она сдерживает подступившие слезы. Фи судорожно схватилась за ручку двери. Она давно ждала, что что-то произойдет, и вот это случилось.
На шее Ребекки красовался «Кулон Сесилии».
Последний раз Фи видела его на Люсиль. «Кулон Сесилии» передавался из поколения в поколение каждой следующей хозяйке Кимбары. Фи помнила его на своей матери. Даже такой великолепной актрисе, как она, потребовалось несколько секунд, чтобы справиться со своим изумлением.
— Как ты думаешь, Фи, я прав? — предвидя ее реакцию, Стюарт старался не дать ей времени на размышления.
Что же мне делать? — думала Фи, глядя на брата.
Закатить сцену? Нет, в данный момент это было бы опасно. Пока Стюарт жив, Кимбара и все, что находится на ее территории, принадлежит ему.
Ей казалось, будто Ребекка дрожит всем своим изящным телом. Она, по-видимому, тоже поражена поступком Стюарта, даже не зная истории этого опала. Разве что Стюарт успел просветить ее на этот счет.
— Я очень давно не видела этого камня, — проговорила наконец Фи с иронической интонацией, очень напоминавшей интонацию ее племянника.
— Пора его проветрить. — Стюарт с беспокойством отметил про себя, что лицо Ребекки горит.
— На вас он выглядит совершенно изумительно, Ребекка, — медленно проговорила Фи. Ну не дураки ли эти мужчины? — И прекрасно гармонирует с вашим платьем. — Ребекка сгорит со стыда, если она посоветует ей снять украшение, а она очень привязалась к молодой женщине и не хочет ставить ее в дурацкое положение.
— Меня беспокоит то, что это очень ценная вещь, сказала Ребекка, испытывая ни с чем не сравнимую благодарность к Фи за ее появление. Какой ужас! И она ведь нутром чуяла, что надевать этот кулон неуместно.
— Вы же в семье, среди друзей, моя дорогая, перейдя вдруг на отечески снисходительный тон, заверил ее Стюарт. — Нет ни малейшего риска, что он пропадет.
Нет, но устроит массу сюрпризов, в отчаянии думала Фи. И прежде всего Броду…
Внизу, в огромной гостиной, в которой стены были обтянуты полосатым шелком, великолепные гардины висели на высоких застекленных дверях и стояла дорогая мебель, гости наслаждались напитками перед тем, как перейти в Большой зал, где их ждали танцы и роскошный буфет.