У всех его знакомых девушек кожу покрывал золотистый загар, они были высокие, со спортивными фигурами и не носили таких изумительно дурацких шляп с опущенными полями, украшенных цветочками и ленточками. Да, мисс Ребекка Хант — не полевой цветок. Она экзотическое растение. Образ холодной красоты.
— Полагаю, на сегодня мы закончили дела, Брод, обратился к сыну Стюарт Кинросс.
Брод на секунду отвел глаза от мисс Хант.
— Не дави на меня, отец. Не могу же я уехать, не поговорив с Фи.
— Ну, тогда идем с нами, — ответил Стюарт Кинросс с любезной улыбкой, но со странным блеском в глазах. — Миссис Мэтьюс, — он имел в виду экономку, которая работала в Кимбаре много лет, — напоит тебя чаем.
— Итак, вы уже успели составить мнение о нашем мире, мисс Хант? — спросил Брод, идя рядом с Ребеккой. Он был рад, что отец убрал руку с ее хрупких плеч, потому что у него было желание самому сбросить ее.
— Я полюбила его. — Ее нежный голос звучал вполне искренне. — Это может показаться странным, но свою страну я знаю хуже, чем некоторые места за границей.
— Такое возможно — ведь Австралия велика. — Брод показал на расстилающиеся вокруг просторы. — И вы, наверное, не так давно закончили университет? — Он бросил на нее многозначительный взгляд.
— Мне двадцать семь. — Она холодно взглянула на него.
— Ну, моя дорогая, в этой шляпке вам не дашь больше семнадцати, — галантно произнес Стюарт Кинросс.
— Скарлет O'Xapa, — пробормотал Брод ерик Кинросс без особого восторга. — Так вы ни разу не были в аутбэке?
— Я же сказала: как ни странно, не была. — Ребекка почувствовала необходимость объясниться. — Работа требовала моего почти постоянного присутствия в Сиднее. Я провела два чудесных года за границей, в основном в Лондоне, хотя с Фионой там не встречалась. Побывала в столицах всех штатов, много раз была в Северном Квинсленде. Там чудесно. Я отдыхала на Большом Барьерном рифе, но здешний мир разительно отличается от пышного цветения побережья. Почти сюрреалистический бескрайний пустынный пейзаж, монолитные скалы и поразительные меняющиеся краски. Стюарт обещал взять меня в поездку по пустыне.
— Вот как? — Бродерик Кинросс кинул быстрый взгляд на отца. — И когда же?
— Как только немного спадет жара, — почти самодовольно произнес Стюарт Кинросс.
— Магнолии вянут от жары. — Бродерик Кинросс слегка наклонил голову, чтобы видеть щеку Ребекки.
— Можете мне поверить, мистер Кинросс, — Ребекка вскинула голову и искоса глянула на Бродерика, — я не завяну.
— С нетерпением жду продолжения вашего дальнейшего рассказа о себе, — ответил Брод с едва уловимым смешком в голосе. — Уверен, что у такой красивой молодой женщины, как вы, наверняка есть друг.
— А у меня, как ни странно, нет. — Ей хотелось закричать: «Оставьте меня в покое!» Он начал доставать ее, чего, очевидно, и добивался.
— Что это такое, Брод, допрос? — спросил его отец, сдвинув густые черные брови.
— Вовсе нет. Если так показалось, прошу прощения, — ответил он. — Мне всегда интересны твои гости, папа. А мисс Хант, похоже, самая интересная из всех.
Интересная — это слабо сказано. Она настоящая роковая женщина.
Они как раз подошли к главным воротам усадьбы, массивным, из кованого железа, замыкавшим окружающие усадьбу побеленные стены. И в этот момент с дерева на них спикировала сорока. Она пролетела так низко у них над головами, что Ребекка невольно вскрикнула. Она знала, что эти птицы могут быть опасны, когда защищают гнездо. Бродерик Кинросс с приглушенным восклицанием одной рукой притянул Ребекку к себе, а другой отмахнулся от нахальной птицы, сорвав с головы черную шляпу.
— Пошла отсюда, живо! — властно крикнул он.
Птица отлетела на безопасное расстояние.