Ну, сам смотри, - не огорчается штурман. - Так вот, в прошлый раз мы там упали, а они нас давай приглашать на воздух, мол, из карабинов постреляете. Скучно ведь, ну и пошли патроны пожечь. А эти, блин, чумазые, пока мы там развлекались, весь самолет обшмонали и всю водяру увели! Хрен потом концов нашли.
- А я как-то и не думал, что они хитрить умеют, - качаю головой, сочувствуя летунам.
- Ха! Не умеют! Меняем мы на пойло в основном соболей. Так они знаешь что учудили, искренние такие, блядь?! Ночью ведь прилетаем, темно. В машине свет тусклый. Так они нам под водочку подсунули дохлых кошаков, а у тех к шкуркам хвосты от соболя пришиты...
- Геша! - орет командир.
- Иду, Сергеич! Несу, Сергеич! - дурачится Геннадий.'
Самолет действительно приземлился на озеро, расчищенное под взлетную полосу. Штурман сказал, что с ними должен быть еще и техник, но четвертого они не берут, экономят.
- Вместо четвертого можно сто литров водяры взять! - ржет Геша, выбираясь в грузовой отсек, чтобы опустить аппарель и кинуть на нее сетку. Сейчас увидишь, сколько их тут набежит!
Действительно, охотников до спиртного набралось больше, чем надо. Плосколицые, без шапок, эвенки или якуты, одетые в парки из оленьей шкуры, набились в самолет под завязку, как только трое работяг быстренько выкатили все бочки наружу.
- Водка давай! Водка давай! - такие вопли заполонили весь грузовой отсек.
Я сначала смотрел, как бойко торговали летуны, меняя водку на шкурки соболя и песца. Затем настал и мой черед.
- Одеколон будешь? - спрашиваю ближнего ко мне охотника, который огорченно матерится, так как ему водяры не досталось.
- Давай! - тут же завопил он в предвкушении. - Шкурка есть! Водка давай!
- Одеколон, - поправляю его.
- Давай! - тут же вся толпа навострилась на меня.
- Шкурки мне на хрен ваши не нужны! - ору им на весь самолет, перекрывая своей голосиной рев якутов. - Один флакон - пять рублей!
- Сколько есть, все по десять возьму! - вдруг вырывается из толпы один из охотников.
- Я по пятнадцать беру! - орет следующий.
- По двадцать! Все мое!
Подобный бизнес мне и не снился. Но гвалт поднялся такой, что, кажется, дело вот-вот дойдет до драки.
- Заткнитесь все!!! Или никто ни хрена не получит!!! - ору я. Толпа мгновенно притихла.
- Я беру по двадцать, - говорит охотник; но уже гораздо тише.
- Значит, так! - удовлетворяюсь наступившей тишиной. - В каждой коробке десять флаконов. За флакон - двадцатник! Все, кто здесь есть, получают по коробке. Подходить по очереди!
Толпа послушно организовалась. Через десять минут весь "рижский тройной" при госцене в сорок семь копеек за флакон был продан по двадцать рублей.
Оленеводы умотали пить горькую в полярную ночь, а в пустой отсек самолета уже только один полутрезвый грузчик накатал пустых бочек из-под бензина и соляры. Штурман накинул на бочки сетку и закрыл аппарель. Обалдевший от торгов, я устроился в кресле техника. Чистая прибыль от моего сегодняшнего вояжа составила девять тысяч семьсот рублей с копейками. Охренеть можно! Двое новых "Жигулей" сделал за пятнадцать минут!
- Ну как? - улыбаясь, интересуется командир корабля.
- Даже не верится, Сергеич.
- Это здесь нормально, - кивает он авторитетно. - Мы тут как-то на сутки в декабре, помню, зависли из-за погоды. Так я смотрел, как они в карты играли. Пузырь водки на кону пятнадцать тысяч стоил! Можешь себе представить?! Им деньги девать некуда. Гусеница у "Бурана" полетела, так он новый "Буран" себе покупает! Нет запчастей. В Туре или Байките почти в каждом доме на чердаке штук по десять цветных телевизоров лежит. Ремонта нет, а что-то полетело, там, может, и мелкий ремонт нужен, так они новый берут. А куда тут денешься?
- Ты чего на рубли-то? - хлопает меня по плечу зашедший в кабину Геша.