Воцарилась тишина. Обе женщины словно раздумывали, как им поступить дальше.
Валентина нарушила молчание первой.
Ир, это ты? Ты что? растерянно повторила она. Не поняла?
Не поняла. Извините.
«Папина жена» Валентина горестно вздохнула:
Это ты меня прости, Иринка. И вправду поздно уже. Что я, дура, на ночь-то глядя! Да с такой вестью! Прости меня, Ир! Но что мне было делать, Иринка? Как тебе не сообщить, правда? Послезавтра похороны. Ну отпроситься тебе, взять билет, собраться Голос ее постепенно стихал, тон становился не извинительным просительным.
Рина по-прежнему молчала, пытаясь переварить услышанное. «Отец. Отец, стучало у нее голове. Мой отец. Ничего страшного, просто умер отец. Такая вот неприятность».
Ее отец давно чужой человек. Когда они виделись в последний раз?
Ир! Из морока ее вытянул голос отцовской жены. Теперь уже вдовы, извините. Ты не приедешь, наверное? почти без надежды, совсем отчаявшись, спросила она.
Рина набрала побольше воздуха:
Я я не знаю, если честно. Все как-то неожиданно, внезапно. Да и работа Мне надо словом, мне надо подумать. На этой фразе она споткнулась и замолчала.
Идиотка! Нет, форменная идиотка! «Неожиданно, внезапно». А разве такие известия бывают ожидаемыми? «Работа, мне надо подумать». О господи, что она такое несет?
Извините, пробормотала она. Это я от растерянности. Да, конечно. Я буду. Разумеется, буду, увереннее повторила она. И, помолчав с минуту, смущенно добавила: Ну а вы Вы держитесь.
Ох, Ира! Какое! Кончилась жизнь, понимаешь? Санечка мой ушел и все закончилось.
Рина окончательно смутилась, забормотала что-то дежурное:
Да, я все понимаю. И все-таки. Да, и еще. Адрес. Продиктуйте мне, пожалуйста, адрес! Она отыскала глазами ручку и, взяв ее, почувствовала, как дрожат руки. Валентина диктовала адрес, а она записывала его на обратной странице глянцевого журнала, сто лет валяющегося на журнальном столе, единственное, что оказалось под рукой. Ручка скользила по блестящей вощеной бумаге и писала отвратительно, но кое-как Рина справилась. Наконец попрощавшись, положила трубку и, плюхнувшись в кресло, закрыла глаза и почувствовала, как дрожит. Так с ней было всегда реакция на стресс. Дикая дрожь, озноб. В голове были сплошной бардак и сумбур.
Отец. У нее умер отец. А это значит, все ее детские обиды, переживания и комплексы надо оставить в той, давно прожитой жизни и ехать хоронить отца. Да, на работе завал. Но там по-другому и не бывает у нее всегда цейтнот, завал и проблемы. «У нас проблемы» каждодневный рефрен ее деятельности.
Такая работа. Ничего, с работой она разберется. В конце концов, у нее целых два зама, получающих ого-го какую зарплату. Правда, все они, прости господи, редкостные бараны. Но уж пару дней как-нибудь.
Мама. Говорить ей? Или сказать, что едет в очередную командировку? К этому маме точно не привыкать она и не заподозрит никакого подвоха. Или сказать? Ведь Александр Николаевич Корсаков ей просто бывший муж, с которым она развелась двадцать семь лет назад, и вряд ли известие о его смерти ее сильно расстроит. Тем паче мама так далеко. От всего далеко от Москвы, от всей этой жизни. От прошлого далеко, от воспоминаний ту жизнь она предпочла забыть, как не было. И, скорее всего, она права.
И от нее, Рины, она далеко. И не только, надо сказать, в прямом смысле.
Да и вряд ли мама в отличие от злопамятной дочери жалела, что этот «изменник, предатель и негодяй» ушел от нее сто лет назад. Ее нынешняя жизнь была удачной, интересной и пестрой куда удачнее, чем та! Эта жизнь была именно такой, о которой легкомысленная Шурочка мечтала. Так чего ей расстраиваться? И кстати, в последний раз Шурочка видела бывшего мужа именно тогда, «триста лет тому назад». И с той поры прошла целая жизнь.
«Ладно, подумаю, решила Рина. Все-таки мама человек немолодой. Кто его знает С работой решу утром, а вот билет надо бы заказать сейчас, сегодня».
Она глянула на часы и потянулась за родным мобильным, бросив короткий и неприязненный взгляд на городской. И если честно, черт бы его побрал, этот городской, с его занудной и водевильной трелью, с дешевым и пошлым блеском, дурно сделанным под антиквариат. И почему не отключила его? Тогда бы не было этого звонка. И вообще бы ничего не было поездки в этот дурацкий город К. Похорон. И главное встречи с «папиной женой», с Валентиной, черт бы ее побрал. С той, которую Рина считала стервой и разлучницей. Мерзкая баба, которая увела у мамы мужа, а у нее отца. В юности Рина ее ненавидела, в молодости презирала и насмехалась над ней, а в зрелости А в зрелости просто о ней ни разу не вспомнила где она, эта нелепая провинциальная тетеха, и где Рина?