Как вы себя чувствуете? покосился я на нее, с трудом собирая мысли обратно в опустевшую голову.
Нормально боязливо вздохнула бабусь-ка не кольнет ли сердчишко. Позвольте Сколько вам лет?
Двадцать семь, не стал я скрывать.
Надо же горестно покачала головой моя нечаянная спутница. Антону было двадцать восемь в сорок втором Он погиб через неделю после своего дня рождения.
«Все чудесатее и чудесатее» подумал я и кисло поинтересовался вслух:
Антон родился в июле?
Да, девятнадцатого числа, мелко закивала старушка. Он как раз училище заканчивал, Военно-политическое, и ко мне забежал на каких-то полчасика. Я заварила чаю, Тося выложил, как пирог, полбуханки настоящего хлеба душистого, теплого еще Да, это был праздник!
Антон ваш жених? осторожно поинтересовался я, чувствуя, что безумие уже рядом, за спиной, жарко дышит в затылок.
Ах, что вы, что вы! всплеснула бабуся худыми ручками, махнув портретом, словно опахалом. Он мой брат! И затрясла головой: Ох, ну до чего же вы похожи, сил нет!
Все куда хуже, криво усмехнулся я. Простите, как вас величать?
Дарья Ивановна Стоцкая, церемонно представилась сестра «двойника». Лушина моя девичья фамилия.
Все куда хуже, любезная Дарья Ивановна, медленно заговорил я. Меня тоже зовут Антон Иванович Лушин, и я родился девятнадцатого июля.
Стоцкая прикрыла рот ладошкой.
Так не бывает пролепетала она растерянно.
Я тоже так думал, невесело хмыкнул я. До сегодняшнего дня. А какие-нибудь особые приметы были у вашего брата? Ну, там, шрамы или татушки?
Татушки? растерялась старая. А-а, татуировки! Да-да-да! Тося еще в школе наколол себе вот здесь, на левом предплечье, имя «Катя». Потом, правда, он едва мог вспомнить эту свою первую пассию, но память осталась на всю жизнь Жизнь, да вздохнула она. А! И еще у Тоси был страшный шрам на ноге, ниже колена в детстве сильно поранился косой.
Понятно протянул я. Ну, у меня такого точно нет. Скажите, Дарья Ивановна, а фотографии ваших родителей сохранились?
Сначала, похоже, она не поняла, а потом часто закивала.
Да-да-да! Пойдемте Антон! заторопилась Дарья Ивановна. Надо же разобраться, вы правы. Если это совпадение, то что тогда чудо?
Жила Лушина-Стоцкая неподалеку от Пушкинской, в скромной квартире на третьем этаже старого, дореволюционного еще дома с толстенными стенами и высоченным потолком. По дороге я вызнал у Дарьи Ивановны некоторые семейные секреты. Они и успокоили меня немного, и раззадорили. Выяснилось, что мать Антона звали Лидией, а не Натальей, как мою маму, да и родился «двойник» в Москве. Я же появился на свет в Ленинграде, обозванном Санкт-Петербургом за год до первой моей «днюхи».
В квартире Стоцкой застоялась тишина, лишь настенные часы с малахитовыми колонками мерно отбивали секунды. До блеска натертый паркет, старинная мебель из красного и вишневого дерева, бронзовая люстра с хрустальными подвесками, позванивавшими на сквознячке во всем чувствовались достаток и прилежный уход. По комнатам блуждали, причудливо мешаясь, легкие запахи ванили и валерьянки.
Закрыв могучую входную дверь, Дарья Ивановна шустро разулась и просеменила в гостиную. Привстав на цыпочки, она достала с верхней полки книжного шкафа пухлый фотоальбом в золотисто-желтой бархатной обложке и бережно опустила его на большой овальный стол, застеленный камчатной скатертью.
Вот! выдохнула «баба Даша», пролистнув пару картонных страниц с прорезями. Это моя мама, а вот они с отцом на свадьбе.
Я внимательно присмотрелся к большому, малость пожелтевшему фото. Иван Лушин отдаленно смахивал на моего отца, но вот его жена ни капли не походила на маму. И слава богу.
А как его звали, Дарья Ивановна?
Иван Романович! Он погиб в сорок первом
Я приободрился моего деда крестили Михаилом. Мы просмотрели весь альбом, пока не дошли до пожелтевших открыток и выцветших писем.
Это от Тоси вздохнула Стоцкая. Боевой такой был Его даже Мальчишом-Кибальчишом прозвали. Видите, подписался? «Твой Мальчиш»
Глянув на бледные строчки, я сжал губы мой почерк! А Дарья Ивановна развела суету вскипятила чай, достала утрешний пирог с ягодой. Отказываться я не стал уж больно падок на выпечку.
Скажите, а где погиб ваш брат? спросил, отдуваясь после второй чашки.