Наверняка нельзя сказать, когда в голове мальчика начала пробуждаться жажда нового. Наверное, это случилось после пропажи отца. И первое о чём он подумал, как только это произошло, так это о том таинственном лесе, что каждый день молчаливо наблюдает за унылой жизнью селян.
Отец Шына был выходцем не из этой деревни. До сих пор неизвестно откуда он пришёл и почему, но даже в деревне изгоев он сам сделался изгоем. Ведь если сами жители несли тяжкий крест преступлений своих предков, то отец Шына мог и сам оказаться преступником, раз выбрал жизнь в этом богом забытом месте. Работы ему никакой не поручали, и все доходы семьи взвалились на мать. Хотя она тоже опасалась, но вышла за него, так как отец обладал крепким телосложением, так необходимым для тяжелой работы, и, что уж таить, был весьма хорош собой.
Отцу надоело жить впроголодь, и он решил во что бы то ни стало найти пропитание в лесу. Мать его не остановила, ведь ей было всё равно. Рано утром он взял горбушку хлеба и немного воды, потрепал сына по голове и улыбнулся, а затем растворился в непроглядной глуши. Шын смотрел как удаляется отец без единой эмоции. «Что там внутри?» был первый вопрос, заданный им самому себе.
Теперь же он брёл по хорошо знакомым дорожкам, протоптанным сотней ног живущих и уже ушедших селян, но всё казалось ему чужим. Он шёл и вспоминал лицо отца в тот день. Такое доброе и светлое лицо, которое обязательно озарится улыбкой, завидев Шына. Чего нельзя сказать о матери, да и вообще обо всех жителях деревни. «Почему он улыбался? Как можно улыбаться, живя здесь?» Шын искренне не понимал отца. Он сам ни разу не улыбнулся ему в ответ.