Полицейский рядом с богиней невозмутимо выслушал её крики, внимательно посмотрел на лежащего Хунбиша, потом ладонью сделал жест: вверх. Его подняли и поставили на ноги. Он не видел того, кто его держит: руки были заведены за спину и зафиксированы в положении, за которым начиналась боль.
Этот? полицейский обратился к богине.
Ах ты долбаный албанец, ткнула в него твёрдым пальцем богиня. Купишь мне последний айфон, понял?
Ладно, ладно, отвёл её руку полицейский. Разберёмся. Спокойно.
Богиня хотела что-то ещё сказать, но полицейский без промедлений потянул Хунбиша за собой.
Айфон, ясно! крикнула вслед богиня. Сделаешь как надо, быстро!
Хунбиш начал было оборачиваться, чтобы дать понять, что услышал, но полицейский предотвратил манёвр и направил его вперёд.
Ну-ну, сказал он. Спокойно.
Они подошли к патрульной машине с беззвучно крутящимися мигалками. Полицейский развернул его, обхлопал карманы. Вытащил паспорт, кошелёк, ключи, телефон. Раскрутил обратно, сфотографировал на телефон и усадил на пассажирское сиденье.
По-русски понимаешь? спросил он.
Хунбиш кивнул.
Сиди тут, сказал полицейский. Не дёргайся. Жди. Не думай даже выйти. Ясно?
Да, сказал Хунбиш.
Сиди, сказал полицейский и размашисто хлопнул дверью.
Я изложил в древовидном порядке иерархически все чины, отмеченные внешними отличительными знаками, затем ранжировал должности и чины от главных к второстепенным. Не ограничиваясь этим, я обозначил их классы, номенклатуру, а также свойственные им почести и привилегии. К лицам вне классов, степеней и чинов относятся: патриарх Стамбула, кесарь, новелисим, куропалат, василеопатор, зоста патрикия, магистр, ректор, синкел, архиепископ Болгарии.
Клиторология. Филофей
Остаток ночи Хунбиш провёл на исцарапанной лавке в маленькой каморке. Было душно, и отдалённо угадывался сладкий бомжовский запах, который, похоже, впитался тут намертво, как бы камеру ни отмывали. От этого запаха желудок неожиданными сокращениями пытался выбраться наружу. Хунбиш пробовал лечь, но было слишком жёстко. Локоть и колено ныли.
В тёмном углу чернело что-то вроде влипшей намертво в пол ветоши. Одна стена была панорамно зарешечена, и он мог видеть профиль дежурного, сидящего перед стеклом приёмной. Дежурный ковырялся в телефоне, задумчиво улыбаясь. Иногда принимал звонки и что-то записывал в гроссбухе.
Видимо, забыться Хунбишу всё же удалось, потому что в линейном потоке воспоминаний случился ничем не заполненный промежуток, а потом он обнаружил, что дежурный гремит рядом с ним ключами.
Что, прямо сюда? спрашивал он у невидимого собеседника. Тут только монгол. Хорошо. Но вообще, они же совсем Да надо протокол, и родителям на руки. Или даже так. Не держать же тут А, понятно. Ну хорошо.
Он с лязгом вскрыл дверь. Аккуратно ввёл внутрь две закутанные в большие махровые полотенца фигуры. Они были похожи на больших закуклившихся гусениц с утолщением посередине и острыми конусами сверху и снизу. Или на муляжи сигар в масштабе из провинциального краеведческого музея.
Так, девушки, сказал он. Сейчас за вами приедут ваши родители. Нужно подождать полчасика. Хорошо?
В обезьянник нас? капризно сказала одна куколка.
Это не обезьянник, примирительно сказал полицейский, а изолятор временного содержания. В вашем случае очень временного.
Ты вообще знаешь, кто у неё отец?
Догадываюсь, ответил полицейский. Вот именно он и попросил.
Он захлопнул дверь, тактично стараясь не греметь.
Я рядом, сказал он. Если что, зовите.
Куколки завозились, пытаясь устроиться на второй лавке. Хунбиш сел по возможности прямо, положил ладони на колени и отвёл взгляд в сторону. Было похоже, что под безразмерными полотенцами девушки не одеты.
Разматывались они долго. Шмыгали, сопели, возились. Молча.
Блин, теперь засохнут, и не расчешешь, сказала наконец одна. Волосы у неё были выкрашены в синий цвет. Пакля. О! А ты кто?
Она увидела Хунбиша.
Здравствуйте, сказал он.
Сидишь тут?
Он виновато улыбнулся.
А, так ты этот монгол?
Хунбиш кивнул.
Прикинь, монгол, толкнула она плечом подругу.
Пффф, неопределённо ответила та. Она сосредоточенно рассматривала свои ногти, поддевала под ними. Вот же блин, обломила всё-таки. Когда вылезали.