Почему тоже? удивилась я, глядя на ее идеальную укладку.
Не видно? Белла недоуменно показала себе на лоб.
Не понимаю
Да, ты приглядись. Это я его тональником, а он все-равно синевой отдает. Муж обещал купить другую мазилку от шишаков, чтоб дети не заметили. А то, гляди, подумают, что папа маму обидел. А он же у меня не такой. Золотой!
Белла мне понравилась сразу, ее непосредственность вызывала во мне добрые чувства. Она попала в больницу по счастливой, как она выражалась, случайности. По ее словам, в городе происходили катастрофические события, а в тот «счастливый» день Белла проводила детей в школу и решила тут же отправиться за кистями для работы, она была визажистом и, надо сказать, эта профессия ей очень подходила. Стоя на остановке, Белла заметила полиэтиленовый не прозрачный пакет, но подумала, что принадлежал он одному из ожидающих транспорт горожан. Белле нужно было проехать всего две остановки, но автобус задерживался и девушка уже решила было пойти пешком. Как только она отошла от остановки на несколько шагов, прогремел взрыв, а Беллу откинуло волной прямо на асфальт.
Поверь, дружок, быстро говорила Белла, глядя мне в глаза, лучше прозябать тут с синим пятном на лбу, чем лежать в морге без одной руки.
Меня начало мутить от таких слов, но я старалась не подавать виду.
То был урок, сказала она, не нужно было пренебрегать чувствами! Я ж, чувствовала, понимаешь?
Я вопросительно посмотрела на нее.
Да, брось, дружок, че у тебя не бывало такого что ль?
О чем ты?
Интуиция все утро твердила мне, а я не слушала. Я ходила как заведенная по квартире и не могла нормально укладку сделать.
Мне стало смешно.
Да, ты не ржи, пациент! Все бы вам осуждать Когда такое происходит со мной, то означает всегда одно: «Носу не высовывай из дома!». А я поперлась
Я вздохнула.
Ну лады, если не веришь, я тебе еще пример расскажу.
Думаю, это предрассудки, Белл.
Предрассудки? возмутилась она, А что ты скажешь на то, что я как только увидела этот гадский пакет, начала набирать номер полиции, а потом так же, как ты подумала: «Это ж предрассудки!», Белла передразнивала мою манеру говорить, Подумаешь, подозрительный пакет! Ха, предрассудки! Я тоже так решила и положила телефон обратно в карман. А может быть, если бы я послушала внутренний голос, то именно мой телефонный звонок спас бы кому-то жизнь и валялась бы я с кем-то другим тут в палате, а не с тобой, сухознайкой
Почему сухознайкой? смеялась я.
Рассуждаешь, как сухарь потому что. И думаешь, что больше всех знаешь, обиженно произнесла она и отвернулась ровнять идеальные брови.
Отдать Белле должное, долго обижаться она не умела и очень скоро вновь рассказывала о своих славных детях и золотом муже.
Белл, а все-таки, что происходит в городе, расскажи? спросила я, Обещаю не смеяться над твоей интуицией.
Она махнула на меня рукой, будто отгоняла надоедливую муху.
Видишь ли, те вещи, которые ты рассказываешь беспокоят меня, уговаривала я ее, а может быть, я или члены моей семьи тоже пострадали от взрыва. А вдруг я здесь живая, а они Мне нужно разобраться
Лады, пациент, ну если так.
Белла рассказала, что случай с терактом взбудоражил не только власти, но и представителей средств массовой информации. Социальные сети переключились с пухленьких губ на толстые заголовки о том, что жителям города и всех близлежащих населенных пунктов важно быть крайне внимательными и стараться меньше находиться в общественных местах, пока преступники не будут пойманы. В городе были введены досмотры на входах в торговые центры, театры и другие массовые заведения. Действовали ограничения по въезду и выезду транспорта, а работники правоохранительных органов могли остановить любого на улице и проверить документы, а при необходимости и досмотреть личные вещи. В итоге население разделилось на две категории. Одни писали на своих страничках, что их права ущемляли, отбирали свободу нормально жить и вторгались в личное пространство. Другие выходили на митинги в поддержку введения еще более строгих правил, дабы обезопасить себя и своих детей.
Бросай грустить, пациент! подбадривала Белла, наблюдая мою реакцию.
А я не хотела говорить ей, что на самом деле корчилась не от страха, а от головной боли, хотя и перспективы выхода из больницы в город меня уже не радовали, ведь вместо заботливой родни или старых друзей меня могли теперь ждать либо террористы, либо полицейские.